— А Эдуард? — Олеся уже тоже боролась со смехом. — Он что тебе сделал? По-моему, в последнее время он очень мил. Такой обходительный.
— Обходительный? Обходительный?.. — Вероника дико вращала глазами, переводя их по очереди на каждого. Из всех них серьезной пока оставалась только Ниньо. Олеся с Ильей уже откровенно смеялись. — Да вы что, с ума все посходили? Разве это нормально? Он мне буквально проходу не дает, выхватывает сумки, которые больше него размером, порывается помогать готовить. Я его все время гоню из кухни. А вид его, вид! Он же страшен! Глаза, как у маньяка-убийцы…
Договорить она не успела. В кухне раздался громкий щелчок, от которого Илья с Олесей подскочили, как ужаленные, и повернулись к Ниньо, не замечая, что Вероника осталась неподвижно сидеть на стуле, замерев с разведенными в стороны руками и открытым ртом.
— Все, хватит, я вдоволь наслушалась! — сердито проговорила гостья. — Как видно в этом доме только ваша Ника не в своем уме.
— Что ты такое говоришь? — шикнула Олеся, но, посмотрев на Веронику, сразу успокоилась.
Илья громко смеялся. Он сам не знал, что его больше веселит — претензии Вероники или серьезное отношение к ним Ниньо.
— Ух, как я зла! — Ниньо расхаживала взад-вперед по кухне, энергично размахивая руками. — Она, вообще, понимает, что говорит? — она указала на женщину, как истукан замершую на табурете. — Быть недовольной тем, что хозяин наконец-то ведет себя с ней по-человечески! Хотеть вернуть обратно его хамское обращение! У вас что, все такие? — она остановилась и пристально посмотрела на брата с сестрой. — Может, и вам нравится, когда вас унижают?
— Успокойся, Ниньо, — примирительно проговорил Илья, перестав смеяться. — Ника просто очень чувствительная. Можешь себе представить, как она привыкла к заведенным порядкам в этом доме за три года службы? Тем более что ей постоянно приходится контачить с Карловым, а сейчас еще и Эдька крутится под ногами. Думаю, что она просто принимает это за розыгрыш, за которым могут последовать неожиданные повороты. Поверь, она боится не только за себя. Больше она опасается за нас.
— Но чего она боится? Я же контролирую ситуацию и не дам ей выйти из-под контроля.
— Это ты знаешь, мы знаем, но не Вероника, — Илья уже говорил абсолютно серьезно, сочувственно поглядывая на застывшую женщину. — Я и сам хотел поговорить с тобой об этом.
— И я, — поддержала брата Олеся. — Именно об этом я тебе сегодня и говорила.
— Помню, — буркнула Ниньо. — Но что вы предлагаете? Вернуть все обратно? Это невозможно. Я привыкла существовать в нормальной обстановке, а не подвергаться гонениям, и вам желаю того же. А что касается тебя лично, — обратилась она к Илье, — так защищать тебя является моей прямой обязанностью.
— Я и не предлагаю тебе изменить поведение Карлова с сыночком. Кроме того, пользуясь случаем, хочу сказать спасибо за все, что ты делаешь для нас. Но с Вероникой нужно что-то решать. Нельзя все оставить вот так. Ее терпение, как выяснилось, на пределе.
— Предлагаешь ей все рассказать? — не поняла Ниньо.
— Ни в коем случае! — воскликнул Илья. — Она точно не поверит. Правда только усугубит все. Надо подумать…
— А может, — Олеся подбирала нужные слова, — ты сделаешь так, чтобы она воспринимала все, как само собой разумеющееся? Как будто так было всегда? — Она вопросительно посмотрела на Ниньо.
— Попробовать можно, — задумчиво произнесла джиниха, — но за результат не ручаюсь, — она приблизилась к неподвижной женщине и провела рукой над ее головой, после чего щелкнула пальцами.
Вероника очнулась и наткнулась взглядом на пустоту, которую раньше занимали брат с сестрой. Найдя их, женщина потрясла головой. Сосредоточенно моргая, она пыталась прийти в себя, потирая пальцами виски.
— А чего это я расселась? — спохватилась она, вскакивая с табурета. — У меня еще куча дел. Пейте чай, голубки. Под ваш щебет работа быстрее спорится.
— Как ты себя чувствуешь? — участливо спросила Ниньо. От ее раздражения не осталось и следа.