Шумилин положил на стол рацию и задумался. До вечера оставалось еще немало времени. Есть возможность не спеша обдумать свой доклад и подобрать к нему все необходимые документы. Александр открыл ящик стола, достал красную – «рабочую» – папку и включил ноутбук…

Нельзя сказать, что император сильно встревожился, когда его «тайный советник» и друг Шумилин попросил у него аудиенцию. Если бы произошло нечто неприятное, то Александр Павлович наверняка бы прямо сказал ему об этом. Ну, не принято у людей из будущего, как они любят выражаться, «заметать мусор под ковер». В этом отношении они были не похожи на сановников из XIX века. В то же время Шумилин не стал бы беспокоить императора по пустякам. Вопросы, которые можно решить без помощи самодержца, он и его друзья обычно решали сами.

До вечера у императора еще было время, и потому он занялся текущими делами, коих было немало. Как ни старался Николай разгрести эти авгиевы конюшни, ему так и не удавалось это сделать. Может, здесь была и его вина – ведь император сам взял на себя контроль над многими вещами, с которыми вполне успешно справлялись его министры и руководители департаментов.

А вопрос, который Шумилин желал обсудить с Николаем, заключался в следующем. В Калифорнии, где под руководством Виктора Сергеева дела шли все лучше и лучше, подъесаул Никифор Волков – этот чин ему был присвоен вскоре после разгрома экспедиции полковника Джонсона – довольно успешно начал формировать новое казачье войско.

Но для наказного атамана[1] подъесаул – чин незначительный. В России XIX века, где взаимоотношения среди чиновников строго регламентировались Табелью о рангах, Никифор Волков, при всех его заслугах, вряд ли мог вызвать уважение у различных столоначальников и старших офицеров. К тому же Волков был молод и не обладал тем, что принято называть харизмой. Нужен был другой человек – и чином повыше, и обладающий этой самой харизмой.

Яков Петрович Бакланов – вот человек, который сможет создать новое боеспособное казачье войско в Русской Америке. Правда, в чинах он ненамного выше Никифора Волкова – есаул, но Шумилин решил, что сумеет уговорить Николая присвоить ему первый штаб-офицерский чин войскового старшины, что равно чину майора в армии и капитан-лейтенанта на флоте. Ведь в нашей истории Яков Петрович дослужился до генерал-поручика. Лучшего наказного атамана Славянского казачьего войска, пожалуй, трудно будет найти…

Николай дружески приветствовал Шумилина и пригласил присесть его к письменному столу.

– Я вижу, Александр Павлович, что вы пришли ко мне не с пустыми руками, – император кивнул на папку с документами, которую положил на стол его гость. – Как жаль, что вы очень редко приходите ко мне просто так, как мой друг, с которым можно просто посидеть, поговорить, как это у вас – «за жизнь», – и на время забыть о делах, которые, если сказать по чести, уже изрядно мне надоели.

– Эх, государь, – усмехнулся Шумилин, – я и сам мечтаю немного отдохнуть от всех забот. Только как-то это у меня не получается… Так что давайте решим вопрос, с которым я пришел к вам, и тем сэкономим время для обычного общения.

– Хорошо, Александр Павлович, – произнес Николай, – я вас внимательно слушаю.

– Государь, я хочу предложить вам кандидатуру наказного атамана Славянского казачьего войска. Наши дела в Калифорнии идут хорошо, и многие местные жители готовы вступить в это войско. Вот только командира подходящего нет…

– А что, подъесаул Волков для этого не подходит? – встревоженно сказал император. – Я помню, что вы, Александр Павлович, лично рекомендовали мне и хвалили этого достойного молодого человека.

– Что вы, государь, о том, чтобы не доверять Никифору Волкову, и речи не может быть. Просто он еще слишком молод и неопытен для того, чтобы командовать войском, которое создается, что называется, с нуля и в чужой стране. Тут нужен человек особый, такой, за которым его подчиненные пошли бы и в огонь, и в воду. К тому же он должен разбираться не только в военных, но и в политических вопросах.

– И вы нашли такого человека? – с любопытством спросил Николай. – Он не из ваших ли современников?

– Нет, государь, он ваш подданный. И вы, как мне кажется, уже слышали о нем. Это есаул Яков Бакланов. Он отличился во время войны с турками в 1829 году. За отличие при Кулевчи его наградили орденом Святой Анны четверой степени. В том же году при Месемврии он заслужил орден Святой Анны третьей степени. Потом Бакланов воевал с немирными горцами на Кавказе, где показал себя только с лучшей стороны. В 1837 году за дело при станице Воскресенской, когда он со своими казачками ударил в пики, опрокинул неприятеля и преследовал более пятнадцать верст, истребив его почти полностью, Бакланов был награжден орденом Святого Владимира четвертой степени с бантом. Сейчас же он служит в Донском учебном полку.

– Да, достойный офицер, – кивнул Николай, – думаю, что он вполне справится со своей должностью в Калифорнии. А все же, почему вы выбрали именно его? Ведь в казачьих войсках Российской империи есть немало и других, не менее храбрых и умных командиров?

– Государь, в Русской Америке нужен будет атаман, который всем своим видом и поведением производил бы неизгладимое впечатление на неприятеля. Вот – взгляните на портрет Якова Петровича Бакланова.

Шумилин открыл папку и протянул императору гравюру с изображением легендарного казака, правда, в генеральском мундире.

– Вы не находите, Александр Павлович, что у этого храбреца и, я в этом не сомневаюсь, отличного воина рожа отъявленного висельника? – с улыбкой спросил Николай. – Я понимаю, что человек не волен выбирать себе физиономию, но тут… – Император лишь развел руками.

– Да бог с ней, с рожей, – ухмыльнулся Шумилин. – Может, и это будет на пользу. Пусть враги боятся его. А друзья сразу поймут, что имеют дело с замечательным человеком, добрым и сердечным. К тому же рубака Яков Петрович отменный. На Дону и на Кубани до сих пор вспоминают знаменитый «баклановский удар», когда неприятеля разрубали шашкой от плеча до бедра. А ум и хитрость этого командира вызывали просто животный ужас у его врагов. Именно потому-то я и прошу направить Бакланова в Калифорнию. Пусть, услышав его имя, янки пугаются до сырости в штанах…