– Если им нужен только я, – начал Анил, – то могу потянуть время, а вы уходите.

– Нет, – сказал Метта. – Я тебя не брошу.

– Да всех прибьют, – отмахнулся Хаста. – Сперва еще и помучают. Вдруг вас, змеелюдов, где-то тут целое гнездо? Если за каждого кошель серебра дают… Так! Я придумал!

Анил выпустил в дверную щель еще стрелу, отступил за косяк и обернулся к жрецу.

– Метта, держись позади, – принялся распоряжаться Хаста, опускаясь на колени у очага. – Анил, прикрывай меня стрелами. Когда начнется, будь готов стрелять в стражников, бьяры сами разбегутся…

– Почему? Что начнется?

Хаста, не отвечая, сгребал в корзину с растопкой еще пылающие угли. Корзина тут же затлела, и жрец, не тратя времени, высыпал содержимое у двери. Скрученные полоски березовой коры, попав на угли, мгновенно полыхнули, пламя взвилось чуть не до потолка, повалил дым. Анил шарахнулся в сторону, прикрывая лицо локтем:

– Что ты творишь?!

Хаста распахнул дверь и гневно закричал сквозь рвущийся наружу дым:

– Зачем вы избу подожгли, злодеи? Как мы теперь выйдем?!

– Мы так не договаривались! – раздался отчаянный вопль хозяина.

– Да, зачем жечь-то? – поддержали соседи.

Снаружи началась перебранка.

– Ищи потом костей на пожарище! Кто тут арий, кто нет, Хул его разбери!

– Сам сказал – змеелюда брать живьем!

– Это не мы! – заорал Туган. – Они сами дом подожгли!

В ответ раздалась площадная брань.

– Ящеры сами себя сжечь решили? – съязвил кто-то.

– Они сейчас побегут! – надрывался десятник. – Парни, к воротам! Двое, к черному ходу!

Дым валил все сильнее. Внутри становилось тяжело дышать.