– Ну…

– Ладно, поняла, не буду загружать.

– Вы читаете мои мысли?

– Только чувства. То же самое, кстати, умеют военные дознаватели. Вы ведь военный?

Анатолий чуть не упал со стула.

– Как вы поняли?

Ху Цзяо улыбнулась, эту улыбку можно было бы назвать сексуальной, будь Ху Цзяо в два раза моложе.

– Когда постоянно чувствуешь чужие эмоции, умение читать мысли приходит само собой, – сказала она. – Вы все еще хотите узнать, что я думаю насчет картинки, или мы обсудим наши личные особенности?

– Давайте лучше о деле.

– Давайте. Тут узор… ха-ха-ха!

Ху Цзяо смеялась так долго и заразительно, что Анатолий уже начал искать глазами кнопку вызова медсестры. К счастью, посторонняя помощь не понадобилась.

– Нельзя же так людей смешить, – сказала Ху Цзяо, от-смеявшись, – Линия Жизни упирается в крест… ха-ха-ха… нет, это решительно невозможно… так смешить людей просто преступно… Нет, Анатолий, эту статую делали не цверги, даже в цвергской психушке не найдется особь, способная начертать такие знаки. Эту штуку сделали люди. Вам, наверное, сказали, что ей миллион лет?

Анатолий смущенно кивнул.

– Вы можете указать какую-нибудь особенно вопиющую несообразность? – спросил он. – Если мне придется объяснять неспециалистам…

– Я поняла. В этом узоре постоянно встречается круг с двумя точками. Этот символ у цвергов означает человеческое лицо, его стали использовать только после контакта с человечеством.

– Эта информация есть в открытых источниках?

– Конечно. Возьмите любой словарь для чайников, этот символ там есть.

– Сильно, ничего не возразишь. Спасибо, Ху Цзяо. Я могу что-нибудь сделать для вас?

Ху Цзяо печально улыбнулась. Странно, но обычные люди никогда не задумываются над тем, что в повышенной эмпатии есть не только преимущества, но и недостатки. Для эмпата, например, решительно невозможно заняться сексом с человеком, который тебя не любит. Технически это возможно, но удовольствия не принесет никакого. Парадокс – эмпатическая женщина способна соблазнить любого мужчину за считанные минуты, но ей это ни к чему.

– Спасибо, Анатолий, – сказала Ху Цзяо, – мне ничего не нужно.