Круглов огляделся. По дальним путям в том же направлении, в котором ушел состав, двигался маленький трехосный маневровый паровоз: видимо, он шел к Мотовилихинскому заводу. Круглов выскочил из пролетки, за ним Иванцов, и они припустили к медленно ползущему маневровому. Уже на семафоре догнали, вскочили на лестницу, взобрались в кабину. Старик машинист возмутился:

– А ну, пошли прочь! Ишь, нашли время кататься!

В лицо машинисту глянуло тусклое дуло револьвера. Иванцов щелкнул курком. Василий Андреевич опустил руку прапорщика с оружием.

– Ну-ну, остыньте. А вы, отец, не бранитесь. Надо нам очень. Видали, состав ушел? Едем за ним.

– Да как же, я же не могу, у меня смена…

Круглов убрал руку с револьвера Иванцова, и ствол вновь пошел вверх, уставясь на машиниста.

– Так у меня кочегара нет, один я.

– Мы покочегарим, отец, ход давай!

И маленький паровозик резво побежал в сторону Левшино, попыхивая паром.

Парамонов и Лукин ехали в отдельном купе второго вагона. До Кунгура молчали, испытывая друг друга, потом Анатолий заговорил:

– О чем размышляешь, комиссар?

– А ты о чем? Кстати, чего все полушубок таскаешь с собой, вроде лето?

– Так это подарок императора, – улыбнулся Парамонов.

– Как так? Ты с императором знаком?

– Лично. Описывал его вещи в доме Ипатьева. Половину тогда реквизировали, столько у них шмоток было. Ну, пока я вещички разбирал, сам ко мне подошел, Николай-то. Что, говорит, солдат, холодно тебе небось в шинели? А шинелька у меня была старая, с кого снял – не помню, а морозы еще стояли, хоть и весна. Холодно, говорю. Он улыбнулся, поднял вот этот полушубок из ларя и мне отдал. Бери, говорит, солдат, не мерзни. Мне уж ни к чему. Ну, я и взял. Маловат, конечно, но с царского плеча, – засмеялся Анатолий.

Покурили, глотнули воды из жестяных кружек. Посмотрели на мелькающие мимо столбы телеграфа, березы и елки. Молчание затянулось. Лукин вздохнул и, как будто что-то для себя решив, сказал:

– У тебя деньги водились хоть когда-нибудь, Анатолий?

– Откуда?

– А сейчас на сокровищах сидим. И никто не знает, сколько их. Думаешь, Ленину надо столько? Ведь если с каждой губернии собрать всё, то куча же будет.

– Ты товарища Ленина не трожь! Он настоящий человек, пролетарий, вождь угнетенных, – грозно произнес Парамонов, а потом смягчился: – Так ты что предлагаешь? Украсть?