Все насторожились, пошел отсчет. На последних цифрах земля чуть завибрировала от взревевших снаружи вездеходов радиационной разведки и группы фото-кинофиксации. На цифре «0» пол бункера вздрогнул и заплясал, Генри даже схватился за стену.

– Отлично сработало, товарищи. Поздравляю, – Борис Ильич снова пожал руки улыбающимся сотрудникам, указал пальцем на смотровую щель, – а вот и визуальный эффект.

Над возвышенностью площадки, где разместили ядерные заряды в скважинах, поднималось облако пыли и снега, похожее на бледную поганку.

– Три Хиросимы рвануло, – произнес кто-то, а Генри стоял, завороженный невиданным зрелищем – ядерным взрывом.

Женька следил за показаниями дозиметрии, сейсмологи глядели на свои сейсмографы, и никто не ожидал, что так тряхнет. Отсчет по рации слышали только в головной машине, где находился руководитель, товарищ Филатов. От неожиданности Женька упал с табурета, а сейсмологи поперхнулись водкой из фляжки. Несмотря на запреты, все выбежали наружу. Над озером поднимался столб пыли высотой с небоскреб, как показалось Женьке. Дозиметр молчал. Стало видно, как со стороны поселка по озеру к площадке понеслись, вздымая снег, вездеходы.

– Здорово рвануло. Пошли, выпьем, все удачно, – хлопнул пожилой сейсмолог Женьку по плечу. Зашли в кунг, разлили, и тут запикал дозиметр.

– Вроде не должно быть выброса…

Но прибор показывал рост радиации на расстоянии ста метров от эпицентра. Женька выбежал, рванул дверь кунга, где сидел Филатов.

– Александр Васильевич, дозиметр…

– Сколько?

– Пока сто микрорентген в час, но растет.

– Плохо. – Филатов снял трубку полевого телефона и доложил. Выслушал, повесил трубку.

– Что-то пошло не так. В эпицентре уже почти миллирентген. Так, все по местам, и костюмы наденьте.

Народ полез в шкафы за химзащитой, других костюмов не было. Пока сидели по машинам, ожидая отбоя, сейсмолог, попивая ради профилактики лучевой болезни горячительное, неожиданно пробормотал:

– А что это у нас на бумажке нарисовано? Женя, глянь, я чего-то не разгляжу, глаза уже не те, пора очки заказывать.

– Что глянуть?

– Ну, посмотри, тут сколько максимумов?

– Так один, потом затухание.

– Нет, Женя, тут должно быть четыре, смотри, вот один, вот второй, вот третий… И все.

– Ну и что?