– Это удивительная, просто удивительная выставка. Чего стоит одно название! «Чарующий известняк: между древностью и современностью». Прелесть, – он поднял на меня сияющие глаза. – Звучит интересно, скажите!

– Ну, даже не знаю.

Я коснулась глянцевого листа и указательным пальцем пододвинула его к себе. Мне хотелось посетить катакомбы, увидеть надписи, кости, в общем, полный набор! Флаер же обещал «красочное путешествие в мир известняка». Насколько я знаю, известняк нельзя назвать красочным, да и путешествия он не заслуживает.

– Сегодняшнюю экскурсию проводит Жерар Мартинес, он известный седиментолог, специализируется в области карбонатных отложений, – прошептал мой собеседник, словно речь шла о строго конфиденциальной информации.

– Выставка посвящена только камням? – поинтересовалась я, за что получила недоуменный взгляд.

– Что значит «только камням»? Это удивительная, просто удивительная…

– Ладно, – вздохнула я. Раз уж пришла, так надо хоть что-нибудь посмотреть. – Один билет, пожалуйста.

– Хороший выбор, – и кассир просиял, словно я сознательно решила не ходить в катакомбы и предпочла им выставку. Было в этом что-то… зловещее.

Заплатив, я получила билет, а к нему – рекламный проспект.

– Вас заберут из вестибюля. Выставка проходит в залах перед катакомбами, в так называемых «Трех галереях». Она начнется одновременно с экскурсией по катакомбам. Первой спустится группа, которая отправится в катакомбы, за ней – ваша. И не волнуйтесь, Жерар – удивительный, просто удивительный…

– Спасибо, месье, – сказала я и отошла от кассы. И как я позволила себя на такое уговорить?

Очередь за мной увеличилась, да и во всем зале, громко переговариваясь, толпились посетители. Я отступила к окну: не люблю сутолоку. Снова пробежалась взглядом по флаеру. «Тремя галереями» называют залы, расположенные непосредственно перед катакомбами, в период индустриализации их перестроили и расширили. В наши дни они используются для выставок, лекций и киносъемок. Я почувствовала облегчение, прочитав, что выставка продлится примерно столько же, сколько экскурсия по катакомбам. Раньше это не приходило мне в голову.

Перед кассой столпились японские туристы, они на смеси японского, французского и английского обсуждали, стоит ли сорок пять минут разглядывать известняк. Я разделяла их опасения. В вестибюле тем временем собралось такое количество народу, что все стояли друг к другу вплотную. Я больше не видела проход в катакомбы, как бы ни крутила головой. К сожалению, я не унаследовала от родителей ни высокий рост, ни стройное телосложение. Если верить маме, фигурой я пошла в бабушку Серафину, говорят, она была выдающимся кондитером, но это – слабое утешение. С родителями мы смотримся так, словно два эльфа по какой-то необъяснимой причине усыновили девочку-хоббита. У меня нет ни кудряшек, ни волосатых ног, но в остальном – полное попадание. В любой модной одежде я выгляжу крайне нелепо. Но открыв для себя платья в стиле пятидесятых годов, я все-таки смирилась со своей фигурой.

Я привстала на носочки, пытаясь рассмотреть помещение. Куда там! Кто-то задел мое плечо рюкзаком. Я придвинулась к окну, стекло было таким грязным, что казалось матовым. Между оконными ручками висела паутина. Я не падаю в обморок при виде членистоногих с восемью лапами, но и не обрадуюсь, если они начнут по мне ползать!

Появились двое сотрудников музея и кратко представились, их звали Мишель и Жерар. Они строго-настрого наказали нам ни при каких обстоятельствах не сворачивать с основных дорожек, мол, заблудиться в катакомбах – это самое безобидное, что может случиться. Жерар объяснил: маленький зеленый домик, в котором мы находимся, не зря называют Barrière d’Enfer, что переводится с французского как «Адская застава». Некоторые туристы захихикали, как подростки.

И вот экскурсии начались. Первым повел свою группу Мишель. Опаздывающие поспешили за ним, и я почувствовала, как толпа так и прет на меня со спины. Через некоторое время Жерар поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание, и направился следом. Пока мы по одному спускались по винтовой лестнице, становилось все холоднее. Наконец, мы оказались в первой галерее. В одной стене, в самой ее середине, чернотой зияла дыра – видимо, тот самый пресловутый туннель, куда категорически нельзя входить без сопровождения. Туннель не отличался высотой, стены его были выложены грубо обтесанным камнем, а в глубине царила непроглядная темнота. Я отвела взгляд, почувствовав легкую тошноту. Неужели кто-то сунется туда добровольно?! Мне кажется, именно так выглядит путь в ад.

Жерар начал экскурсию с рассказа о катакомбах и подземных каменоломнях в целом. Посетители рассредоточились по небольшому помещению, пытаясь занять каждый сантиметр свободного пространства.

Я думала, что голос экскурсовода эхом заполнит зал, но этого не произошло. Казалось, тусклые каменные стены, окружающие нас, поглощают все звуки, впитывают их, словно древний ненасытный зверь.

– Эти катакомбы более двух тысяч лет использовались как карьеры. Только в конце восемнадцатого века здесь стали устраивать захоронения. Поэтому катакомбы делятся на две части: на карьеры, они тоже включают в себя три галереи, и на так называемый оссуарий, его еще называют склепом. А теперь я расскажу об особой структуре известняка, который…

Я слушала с интересом, пока не почувствовала, что за мной кто-то наблюдает. Машинально повернула голову и увидела силуэт, наполовину скрытый во тьме. Высокий, стройный и явно мужской силуэт. Какой-то мужчина стоял в проходе, ведущем в запретный туннель. Большинство посетителей выглядели напряженными или даже напуганными, а этот человек, казалось, чувствовал себя как дома. Он расслабленно опирался плечом на стену, его силуэт почти сливался с темнотой.