Роб с силой швырнул револьвер в стену – тот разлетелся на куски – и побежал за всадниками.

Он бежал и бежал. Горячий воздух бил в лицо. Время замедлилось…

Роб споткнулся и полетел на землю. Удар.

В следующее мгновение темнота захлестнула его. Темный, жаркий прилив, словно пустыня раскрылась перед ним и сомкнулась над его головой. Все исчезло.

Воспоминание. Хромированная, как у «Кадиллака», решетка старого радиоприемника, вся семья в сборе, вот-вот начнется знаменитое шоу про Пики-Близнецы. Бетти прижалась к Робу всем телом, от ужаса и восторга у нее приоткрыт рот. В прошлый раз в пьесе появился Боб Вырви-Глаз. Он – страшнее всех, у него длинная пакля слипшихся волос и жуткий рот. Рассказчик – сам дьявол, он творит голосом жуткую, правдоподобную картинку. Его баритон опускается до глухого удара в висок, скрежещет, как врезающаяся в камни бензопила, хрипит, воет и обволакивает. Они не могут пропустить ни слова, даже Медведь сидит, как завороженный, не выпуская из руки верньер радио. Роб закрывает глаза, перед мысленным взором качаются багровые шторы. Сейчас кого-то убьют…

– Может, палку в рот? – раздался знакомый голос, и Роб открыл глаза.

Над головой – низкий рифленый потолок, как бывает в трейлерах, он год прожил с Бетти в таком же. Потолок дырявили пулевые отверстия, но все они были тщательно заделаны, из дырок свисали конские хвосты, некоторые с колокольчиками, другие с вплетенными в них осколками зеркал или просто с цветными узелками.

Похоже, его подобрали кочевники? Слабая надежда колыхнулась в груди Роба. Песчаные кроты не торговали людьми и не калечили почем зря. С этими можно договориться.

– Глухой, что ли? – снова этот голос.

Половина трейлера, как паутиной, затянута огромным лоскутным одеялом. Из-под одеяла выползла старуха – с огромными щипцами в руках. Это точно не предвещало ничего хорошего. Роб дернулся и обнаружил, что связан: широкий ремень перетянул тело, ноги в какой-то веревочной сбруе. Роб попробовал освободиться. Искалеченную ладонь взорвало, точно стиснул в кулаке гранату.

Посреди трейлера стояла тренога, на листе жести багровела гора углей. Роб чувствовал исходящее от них тепло. Старуха прошаркала ближе, поворошила щипцами угли. Багровые отсветы ложились на морщинистое лицо. Теперь Роб ее узнал – та самая индианка, что рассказывала о продавце швейных машинок. Но… как Роб оказался у нее в трейлере?

Оружие? Где его револьвер?!

– Палку зажмешь, говорю? – Старуха показала ему деревяшку со следами зубов. – Орать ведь станешь?

Роб похолодел. Вот оно что…

– Как знаешь, – вздохнула старуха, отложила ложку, щипцы и потянула из углей широкий нож-мачете. Лезвие, светящееся багровым в полумраке трейлера, притягивало взгляд. Роб замер. Время загустело, как старый мед, который до сих пор находят в мертвых ульях, облепило с головы до ног. Роб завороженно наблюдал, как нож плывет в воздухе, оставляя за собой размытый огненный след…

«Нет», – подумал Роб.

О, боже.

В следующее мгновение рука старухи поднялась вверх и опустилась…

Мир треснул.

Боль, прежде такая смешная, даже уютная, стала бесконечной. И где-то посреди этой пустыни бесконечности Роб потерял себя.