А потом резко бросил брату:

— Захри! Перекрой здесь все!

Там, за спиной Сахи, что-то происходило, искрила и лилась потоками магия, но ему было не до того. Осторожно касался кончиками пальцев лица своей ведьмочки, гладил по щекам. Было безумно страшно.

— Наиля, Вишенка моя, прошу тебя, открой глаза… Наиля, ответь, что с тобой?!

Он готов был трясти ее за плечи, укрыть собой, забрать всю ее боль, жизнь свою отдать. Только бы с ней ничего не случилось! Но она так и оставалась в прострации, бледная и недвижимая, словно спящая кукла.

Секунды шли, а ему казалось — годы.

— Наиля! — тряхнул он ее в отчаянии.

И тут она качнулась, открывая глаза и простонала:

— Пи-ииить…

Саха осел назад от неожиданности. А потом потрясенно прошептал:

— Ты…

Ведь он уже не надеялся. Трудно было поверить.

Не сразу заметил, что Далгет держит его плечо и протягивает ему стакан с освященной водой. Мороз по коже. Понимание пришло, заливая его волной чувств, которым он не знал названия.

Взял из руки брата высокий прозрачный стакан, полный кристально чистой воды и срывающимся голосом спросил:

— Хочешь… пить?

Смотрел в ее затуманенные глаза и ждал. Боялся, что все это снова ошибка, надеялся, уговаривал себя, что все это не страшно, если вдруг опять ничего не выйдет…

— Да, — простонала она жалобно.

И тогда он нервно сглотнул и произнес священную формулу:

— Пей, ИматАани.

А потом с замиранием сердца смотрел, как его ведьмочка пьет и к ней возвращаются краски. Она жадно выпила всю воду до капли. С сожалением взглянула на пустой стакан и, неловко улыбаясь, отдала обратно.