Глава 16

Полковник-отставник Зубанов начал пить горькую. Терять ему было нечего. Будущая жизнь не сулила никаких радостей. Кроме сиюминутных, которые можно приобрести в любом ближайшем киоске. Полковник был бит по всем направлениям.

Карьера оборвалась в самом зените.

Друзей, способных скрасить безрадостное пенсионное существование, не осталось. Потому что их вне работы никогда не было. А те, которые были приобретены в период службы в Комитете, вдруг, разом, исчезли. Подобные ему отставники-неудачники разбрелись по стране в поисках бытового благополучия или настолько погрузились в свои проблемы, что не желали никого видеть. Оставшиеся на службе стали избегать опального и тем потенциально опасного пенсионера.

Семья, привыкшая видеть своего мужа и отца только по выходным дням и то ближе к ночи, смирившаяся с этим и приспособившаяся к подобному образу жизни, теперь не могла принять новый стиль — каждодневное с утра до вечера торчание заслуженного пенсионера в квартире и его постоянные неуклюжие попытки вникнуть в налаженный годами быт семьи. Среди близких людей полковник стал чужаком. Он все делал не как надо — хоть посуду мыл, хоть внуков воспитывал. Над ним подтрунивали, его одергивали, с ним смирялись, как с неизбежным бытовым злом. Полковник все это замечал, что мало способствовало его душевному комфорту.

Относительно благополучно было только с деньгами. Полковничьей пенсии вполне хватало на жизнь. Даже если каждый такой день покупать по бутылочке. Что полковник и начал делать.

Алкоголь давал временное успокоение. Алкоголь заменял работу, друзей и семью.

Собутыльники, подхваченные возле ближайшего коммерческого киоска, в отличие от домашних полковника-отставника понимали. И принимали таким, каков он есть.

— Я вот тоже слесарем шестого разряда был. Руки — золотые. Что ни скажи — сделаю. А меня поперли, — жаловался очередной знакомый.

— Да, не умеют они ценить профессионалов, — соглашался Зубанов, раскладывая на коленях газетку и нарезая хлеб. — Вот хоть даже меня взять…

— Сволочи они все! — говорил третий. — И педерасты.

— А почему педерасты-то?

— Потому что сволочи!

Полковник, слесарь и гражданин неопределенной профессиональной принадлежности выпивали бутылку и шли покупать вторую. На полковничьи деньги.

— Ты мужик что надо, — говорил слесарь. — Ты такой мужик! Такой! Что слов нет! Такой ты мужик. А те, которые погнали тебя с работы, — дураки.

— И педерасты! — напоминал третий.

— И педерасты! — соглашался слесарь.

— Вот вы меня понимаете! — удивлялся полковник. — Одни только вы! А эти все… Эти все барахло…