– Вас?
– Спасибо. – Девил улыбнулась. – А еще ты теперь должен мне новую «гончую».
– Гут.
Он подошел к ней, смотря сверху вниз в ее голубые глаза. Смотрел, понимая, что тонет в них…
– Эй, голубки! – возмутился Кулибин. – Вы, случаем, не офигели тут пялиться друг на друга? У нас дел, как у дурака махорки. Хаунд, подгоняй вон ту халабуду с сараем к нашему «урагану» и цепляй жесткую сцепку. Зуб, помоги ему. А ты, красотка, пока поищи в той «буханке», что не проедет и километра, цепи.
– Зачем?
Кулибин сплюнул.
– Бочки, что нам за твою красивую задницу достались, закрепить. Чего лыбитесь, идиоты? Жизнь продолжается, а горючка стоит… много, короче. Все, хорош трепаться, пора работать и сваливать отсюда, а то городские набегут.
Эпилог
В его… в их домашнем очаге смолисто и сладко потрескивали настоящие вишневые полешки.
Кулибин, матерясь и баюкая сломанную руку, умотал на Товарную, обнаружив там самую настоящую ремонтную базу, несколько кранов-козлов, вполне себе работающих от генератора, и все остальное. А может быть, он просто решил оставить наедине двух взрослых людей, интересующихся друг другом очень сильно, и, что куда важнее, разнополых, и не совсем людей, йа.
Хаунд, вытянув ноги к огню, курил трубку или, вернее, самый настоящий чубук, склеенный из янтарных пластинок и кости.
Табак из Кинеля ему нравился все больше. Как и перспективы работы с железнодорожниками. Оставалось только решить вопрос с собственной платформой-фортом на железке – и дело в кармане, йа.
– Всегда мечтала именно о таком тихом счастье, – поделилась Девил, с ногами забравшись в новое кресло, найденное в закромах Птаха. – Сидеть, смотреть на огонь и мирно наслаждаться твоим глубоким молчанием.
Почему-то слова ее так и отдавали сарказмом. А его Хаунд не очень жаловал.
– Правда, йа?
– Ну… – Девил намотала алую прядь на палец. – Нет. Зачем мне тупо сидеть и пялиться на огонь твоего недоделанного камина? Ты, часом, друг сердешный, не почитываешь ли любовные романы на досуге?
Хаунд засопел.
– Да и дымишь ты… Бобик… как паровоз.
Кому еще он мог разрешить называть себя Бобиком, как не любимой женщине?