ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Стелла

Я смотрю в смирившиеся глаза моего отца, и мой собственный гнев из-за всего этого снова поднимается на ступеньку.

— Почему ты позволяешь ему это делать? Разве ты не должен бороться за меня сильнее? — Спрашиваю я, желая знать, как он может просто стоять там и позволить мне уйти.

— Потому что он прав, — говорит он, его голос переполнен эмоциями. Звук того, как он разваливается, вызывает у меня комок в горле.

Мой папа никогда не бывает эмоциональным. Он никогда не показывает своих чувств. Когда-либо.

— Я облажался. Я так старался защитить тебя от всего этого, но, очевидно, этого было недостаточно.

— Все, что тебе нужно было сделать, это сказать мне правду. Сказать мне, кем я была, кто мы. То, что ты натворил.

Его брови хмурятся, когда я произношу эти последние слова.

— Я знаю, что ты убил отца Себа.

Он отшатывается, как будто я только что дала ему пощечину.

— Н-нет. Я этого не делал.

— Но он… — Я смотрю на дверь, за которой Себ исчез несколько секунд назад, прежде чем посмотреть на Тоби, который выглядит просто смущенным.

Очевидно, тогда это не было общеизвестно.

— Я взяла вину на себя, Стелла. Но я не был тем, кто нажал на курок, клянусь тебе.

— Но он думает…

— Мы никогда не собирались сюда возвращаться. Я согласился, что мы переедем и начнем нашу жизнь сначала. Я слишком сильно облажался здесь, и новый старт был нашим единственным шансом.

— Почему? — Я спрашиваю, надеясь и молясь о некоторой честности.

— П-потому что… — Он колеблется, его глаза на мгновение стреляют в Тоби.