Деревья шуршали сухой кожей и костями. Перекошенные лица склонялись ко мне по мере моего продвижения по тропе. Теперь я знал. Ненависть и боль, исказившие их лица, относилась не ко мне.

— … я всего лишь хотела жить…

— … мама, за что ты так со мной?..

— … пожалуйста, только не моего ребёнка, только не его…

— … пощадите…

— … что вы делаете, мы же соседи?..

— … тише, тише… так будет лучше… мы просто умрём вместе, не чувствуя никакой боли… тише, родная…

— … лучше уж я, чем они…

— … нет, нет, нет…

— … я дам вам денег… дам… заберите моих детей, мою жену, только не троньте меня…

Я шёл вперёд, сцепив зубы. Я смотрел в глаза каждому из них. Нет, они давно уже не жили, они умерли больше сотни лет назад. Это были куклы, оболочки, в которых вместо всего человеческого остались лишь боль, муки и ненависть.

— Вот видишь, — сказал мне Хозяин Кокона, — что бывает, когда бог хочет силы? Думаешь, если её захочет человек, жертв будет меньше? Глупец. Чем меньше у тебя силы, тем больше тебе её нужно. Готов ли ты к таким жертвам?

— Эта жертва была давным-давно принесена. Мне осталось лишь сделать так, чтобы она не была напрасной.

— Ты уверен, что она была напрасной, раз Гасп не достиг своей цели?

— Она напрасна до тех пор, пока я не использую её для того, чтобы уничтожить всё, что сделал этот больной ублюдок.

— Думаешь, Гасп делал это ради удовольствия? Думаешь, его слуги были рады ежесекундно испытывать муки и причинять боль другим? Нет, Пустой, это не так. Всё это сделано ради необходимости. Необходимости лишь всех мук, необходимости подарить покой этому миру.

— Уничтожив его?

— Конечно. Но, в первую очередь, Корда.