– Класс.

Этот тихий, сдержанный ответ почему-то ранил Мередит сильнее всего. В нем слышалось предчувствие перемены – горя, которое навсегда изменит их семью. Мэдди и Джиллиан обожали Нину, считали ее едва ли не рок-звездой.

Но теперь новость о ее приезде вызвала лишь еле слышное класс.

– Возможно, стоит показать дедушку кому-то еще, – сказала Джиллиан. В ее спокойном и мягком голосе Мередит уже угадывала интонации будущего врача. В этом вся Джиллиан – твердая и невозмутимая.

– Его уже осмотрело много отличных врачей, – сказал Джефф. Он выждал минуту, позволив всем вникнуть в эти слова, а затем завел двигатель.

В другой ситуации, коротая время в пути, они бы стали болтать, смеяться и рассказывать истории, а дома сели бы на кухне играть в карты или включили бы в гостиной кино.

Но в этот раз то и дело повисало молчание. Хотя девочки и пытались завести разговор, вяло рассказывая об учебе, о порядках в студенческих женских клубах и даже погоде, это не помогло развеять напряжение.

Приехав в «Белые ночи», они зашли в дом и поднялись по узкой лестнице на второй этаж. На верхней ступеньке Мередит обернулась к девочкам с мыслью предупредить их, что дедушка в плохом состоянии, но потом осеклась: они уже взрослые. Так что она тихонько кивнула, открыла дверь и проводила их в спальню.

– Привет, пап. Смотри, кто приехал.

Нина сидела на каменном подножье камина, спиной к ярко-рыжему пламени. Увидев их, она встала.

– Даже не верится, что это мои племяшки, – сказала она, но не рассмеялась, как сделала бы прежде.

Она подошла к девочкам и крепко их обняла. Затем обняла и Джеффа.

– Дедушка очень вас ждал, – сказала мать, поднимаясь из кресла-качалки возле окна. – И я тоже.

Мередит не знала, заметил ли кто-то еще перемену в ее голосе.

Так было всегда. Насколько холодна была мать с собственными дочерями, настолько же тепло относилась к внучкам. Многие годы Мередит задевало расположение матери к Мэдди и Джиллиан – куда большее, чем к ней самой, – но в конце концов она стала радоваться, что ее дочерям достается бабушкина забота.

Девочки по очереди обняли бабушку, а затем повернулись к кровати с балдахином.

На ней не шевелясь лежал папа, белый как мел; он попытался улыбнуться.

– Мои милые, – едва слышно прошелестел он.

От Мередит не скрылось, как ошеломило девочек его состояние. Они привыкли видеть дедушку крепким, надежным – таким, как яблони в их питомнике.

Джиллиан первая наклонилась к нему и поцеловала.