— Вроде того.

— Советую не спешить. Впереди все праздники, неизвестно, как все повернется. Вы меня устраиваете, Надя, – Андрей Павлович моргнул словно в замедленной съемке. — Устраиваете во всех смыслах.

— Это как? – нахмурилась я.

— Как сотрудник, и как человек, – расхохотался шеф. — Двенадцатого у нас корпоратив, на вас тоже заказан стол. Даже если решите с нами расстаться, приходите.

— Хорошо, – кивнула я. — С наступающим вас.

— И вас, Надюша. Вы, кстати, сейчас домой? Я через десять минут освобожусь, могу вас подвезти.

— У меня дела, но спасибо за предложение.

— К Никите решили заглянуть?

Андрей Павлович сегодня как-то странно на меня смотрит. Не в глаза, не на грудь. На губы и на шею глядит, почти не отрываясь, рассматривает россыпь родинок. Справа на шее у меня семь родинок образовали почти идеальное сердечко, которое как татуировка выглядит.

На него смотрит?

Не люблю взгляды в упор. Обнаженной себя чувствовать начинаю, смущаюсь, как первокурсница, и хочется обнять себя руками. Скрыться от внимания.

— Старых коллег навещу. Но ненадолго, мне к подруге за дочкой нужно. А потом уже домой.

— Вы ведь помните то, что я вам про Никиту говорил?

— Помню, – нахмурилась я. — Будете отговаривать идти в офис?

— Боже упаси, – он шутливо выставил руки вперед. — Вы свободны, Надя. Хороших вам праздников.

— И вам, – я пересилила себя, и улыбнулась.

А затем вышла из офиса, распрощавшись со всеми до января.

Никита Борисович говорил что-то про загородный дом. Может, согласиться? Лизу возьму, она все снеговика хотела слепить, а в нашем дворе этого не сделать – дети постарше хулиганят, ломают. Да и собачники выгуливают своих питомцев, и не дам я Лизе лепить снеговика из желтого снега.

А вот на природе, за городом… я и сама ей помогу! Тоже ведь сто лет снеговиков не лепила, в снежки не играла. И на коньках бы покататься. Санки с собой возьму, и Лизу покатаю с ветерком. Так, что снег в лицо, и счастливый визг на всю округу.

Самые мои счастливые воспоминания из детства, как дядя усаживал меня на санки, наказывал держаться крепко-крепко, и бежал по улице зигзагами. Я хохотала, иногда падала, но никогда не плакала. Весело было – жуть!