Несколько дней назад он позвонил Гарри и сказал, что какие-то люди связались с МИДом, поговорили с ним и пообещали связаться с Гарри, но сам не знал, о чем пойдет речь. По тому, как Уилл вел себя сейчас, Гарри догадался, что кузен понимает, кто были «эти люди». Он даже подумал: вдруг Уилл упомянул в своей конторе двоюродного брата, который учился в Руквуде и владеет испанским, а кто-нибудь передал информацию сотрудникам Джебба. Или где-то существует огромная система досье на граждан, с которой сверяются шпионы?

Гарри едва не выпалил, что они хотят отправить его в Мадрид, но вспомнил, что должен молчать.

— Похоже, у них есть для меня работа. Придется поехать за границу. Но дело секретное.

— Неосторожное слово может стоить жизни, — важно проговорила девочка.

— Сиди тихо, Прю, — оборвала ее Мюриэль. — Ешь суп.

Гарри утешительно улыбнулся малышке:

— Ничего опасного. Не как во Франции.

— Вы убили много немцев во Франции? — встрял Ронни.

Мюриэль со звоном положила ложку на тарелку:

— Я говорила тебе не задавать подобных вопросов.

— Нет, Ронни, — сказал Гарри. — А вот они убили много наших солдат.

— Мы ведь отплатим им за это? И за бомбы?

Мюриэль тяжело вздохнула. Уилл повернулся к сыну:

— Ронни, я говорил тебе, что встречался с Риббентропом?

— Вау! Ты видел его? Надо было его убить!

— Мы тогда еще не воевали, Ронни. Он был просто послом Германии. И всегда говорил не то, что надо. Брикендроп[2], так мы называли его.

— Какой он?

— Глупый. Его сын учился в Итоне. Однажды Риббентроп приехал навестить его в школу, остановился во дворе, поднял руку и закричал: «Хайль Гитлер!»

— Фу! — сказал Ронни. — Это не сошло бы ему в Руквуде. Я хочу поехать в Руквуд в следующем году. Вы знали об этом, дядя Гарри?

— Если мы сможем позволить себе плату, Ронни, тогда посмотрим.