— Вход — рубль, а выход — два, — сплюнул сквозь зубы Меркулов.

Зеленый ты, как три рубля. Это система «ниппель», здесь выход не предусмотрен. Только и мы здесь не планировались, вот и проверим, что сильнее — люди или война.

И пошли четыре командира НКВД по ночному, темному городу к недалекому домашнему очагу, и черт с ним, что чужому. Там был титан, и вода еще текла в водопроводе, и в чулане лежала небольшая поленица дров. Горячий душ, и горячий чай, что еще надо человеку для счастья после тяжелого и суматошного дня?

Квартира стояла пустая, даже соседка куда-то исчезла, и мы совсем распоясались. Бродили по длинному коридору в простынях с кружками в руках и бутербродами. Спать легли во втором часу.

Ранним утром, после водных процедур, с целью экономии личных запасов, решили идти на завтрак в буфет штаба округа. Дежурный, увидев нас всех вместе, был очень удивлен. И сразу начал звонить кому-то по телефону. Нам досталось по два бутерброда — с рыбой и сыром, и по тарелке пшенной каши, сваренной на сухом молоке. Лучше, чем ничего. Все моментально исчезло, и мы уже просто сидели, чаи гоняли, когда в буфет вошло высокое начальство. Обычно им в их кабинеты заказ приносили. Все встали, наша четверка — тоже.

— Докладывайте, — говорит начальство.

Ладно.

— По достоверным агентурным данным немцы отвели с Ленинградского направления третью танковую дивизию. Оставшиеся части будут уплотнять оборонительные рубежи. Если военные не прорвут немецкие позиции за ближайшую неделю, то оборона противника станет непреодолимой. Вражеская авиация будет атаковать корабли флота на рейде, имея задачу на ликвидацию линкоров и крейсеров. Эта задача поставлена перед второй эскадрой штурмовой авиации под командованием полковника Динорта. Предполагаемое время нанесения удара — девятнадцатое сентября. Доклад закончил, — говорю, и чай одним глотком допиваю.

— По каким данным? — начальство удивленно переспрашивает.

— По достоверным, — повторяю я непривычное для слуха слово. — Еще просьбы, пожелания, вопросы есть? — уточняю.

Начальство головой замотало, какие еще просьбы?

— А у меня есть, — наглею слегка. — Трудно работать без сотрудников, хорошо знающих местные условия. Прикомандируйте к нашей группе старшего майора и старшего лейтенанта Гринберга Изю, очень надежные сотрудники. Если бы Изя крейсер у флота не добыл бы — легла бы первая дивизия до последнего человека. Спасибо, — говорю, — хороших ребят вы тут воспитываете, — и жму ему руку.

Хотел, было, обнять, да побоялся захохотать в открытую, да и перебор бы вышел. Не очко меня сгубило, а к одиннадцати туз.

У заместителя командующего округом слеза умиления на глазах, он, оказывается, почти выиграл войну, а от него это злые люди скрывали. Ладно, хоть я пришел, сказал правду. Ушел он счастливым.

— Поздравляю, товарищи, с пополнением, — говорю, а тут и радостный Изя прибегает, хорошее слово и кошке приятно, а уж кадровому чекисту так вдвойне.

Нас — чекистов, никто не любит.

А потом Гринберг сходил в канцелярию, и выяснил, что ему завтра работать в дежурной группе независимо от того, куда и зачем его прикомандировали. Тем более, дел у них не много. Сиди на шикарном кожаном диване, и жди вызова.

— Тогда и мы с тобой. На шикарном диване — это же мечта. Товарищ старший майор нам политинформацию проведет, а то забыл, когда газету читал, а у Светы голос, сладкий, как мед.

Старшего майора в миру звали Светланой Ивановой. Характер у нее был раз в несколько жестче нордического. Медаль за финскую войну и две грамоты от наркомата. Хорошо знает французский язык, сейчас стала изучать и немецкий. Много читала. Хорошая девушка, одно плохо — нам лютый враг. Сейчас у нас временное перемирие, но она тоже ничего не простит.

— И плановый расстрел, — добавляет Изя, и убегает нас в состав группы вносить.