Наконец, им был сделан еще один, пожалуй, наиболее важный для психоанализа в целом вывод, согласно которому исчезновение из памяти одного имени и замена его другим или другими не может восприниматься в качестве простой случайности. В обобщенной форме этот вывод сводился к одному из основополагающих психоаналитических утверждений Фрейда, а именно – в психике нет ничего случайного.
Градива
В конце августа 1902 года Фрейд побывал в Неаполе и его окрестностях. Во время этого путешествия по Италии он посетил Амальфи, Капри, Пестум, Помпею, имел возможность взобраться на Везувий.
Пять лет спустя Фрейд опубликовал работу «Бред и сны в “Градиве” В. Иенсена»(1907), в которой дал психоаналитическую интерпретацию «фантастического происшествия в Помпее», как назвал Вильгельм Иенсен то, что нашло отражение в его художественном произведении, опубликованном в 1903 году.
В новелле Иенсена повествовалось о том, как молодой архитектор обнаружил в Римском собрании антиков рельефное изображение находящейся в движении девушки, которое настолько пленило его, что он сумел получить гипсовый слепок и повесил его в своем рабочем кабинете. В своих фантазиях молодой архитектор назвал изображенную в движении девушку именем Градива («идущая вперед», что связано с эпитетом шагающего на бой бога войны Марса Градивуса).
Предаваясь размышлениям о ней, однажды он увидел сон, переносящий его в древнюю Помпею во время извержения Везувия. В сновидении он повстречался с Градивой и испытал страх за ее судьбу. Под впечатлением сна и тех видений, которые имели место у него после пробуждения, он решил совершить путешествие в Италию.
Побывав в Риме и Неаполе, молодой архитектор прибыл в Помпею и, осматривая город, неожиданно увидел девушку, похожую на Градиву. Это предопределило его последующее психическое состояние и поведение, когда воображение и реальность, бред и действительность оказались тесно переплетенными между собой.
«Градива» Иенсена произвела на Фрейда значительное впечатление, поскольку в этом художественном произведении находили свое отражение те представления о работе бессознательного в психике человека, которые были сформулированы основателем психоанализа на основе терапевтической деятельности с пациентами, страдающими психическими расстройствами. Не случайно в работе, посвященной психоаналитическому толкованию «Градивы» Иенсена, он писал:
«Автору, когда он в последующий за 1893 г. период углубленно исследовал возникновение психических расстройств, поистине не пришло в голову искать подтверждение своих результатов у художников, и поэтому он был немало удивлен, когда в опубликованной в 1903 г. “Градиве” заметил, что писатель в основу своего творения положил то же самое, что он полагал новыми идеями, почерпнутыми из врачебной практики».
О том, какое впечатление образ Градивы произвел на Фрейда, можно судить уже по тому факту, что гипсовый слепок рельефного изображения идущей вперед девушки висел в его рабочем кабинете над психоаналитической кушеткой. Этот слепок был заказан им после посещения одного из музеев в Ватикане, где он увидел барельеф с изображением Градивы.
Для Фрейда Градива была «дорогим существом», олицетворящим собой всеисцеляющую силу любви. Именно Градива в новелле Иенсена своей любовью исцелила молодого архитектора от навязчивой бредовой идеи. Именно она воплотила в себе идеальную психоаналитическую терапию, способствующую устранению психического заболевания путем осознания вытесненного бессознательного и возрождения ранее подавленного чувства любви.
«При возврате любви, если мы объединяем словом «любовь» все многообразные компоненты сексуального влечения, происходит выздоровление, и этот возврат необходим, ибо симптомы, из-за которых было предпринято лечение, – не что иное, как остаток более ранней борьбы за вытеснение или возвращение, и они могут быть уничтожены или смыты только новым приливом тех же страстей. Любое психоаналитическое лечение – это попытка освободить вытесненную любовь, которая нашла жалкий выход в симптоме».
Фрейд не только отметил совпадение с описанным Иенсеном в «Градиве» процессом излечения и тем, что имеет место при аналитической терапии. Он также подчеркнул то обстоятельство, что в рамках данной терапии пробуждающаяся у пациентов страсть всегда избирает своим объектом персону врача.
Другое дело, что врачебная техника не в состоянии достичь того идеала излечения, который имел место в новелле Иенсена «Градива». Понимание этого было выражено Фрейдом предельно ясно:
«Градива может ответить на любовь, проникшую из бессознательного в сознание, а врач этого не может… Врач посторонний человек и обязан стремиться после излечения опять стать посторонним; он часто не умеет посоветовать исцеленному, как ему использовать в жизни вновь обретенную способность любить».
Образ Градивы более ярко, по сравнению с сухими научными рассуждениями, высветил феномен переноса, возникающий при психоаналитической терапии. Он же способствовал лучшему пониманию тех трудностей, с которыми приходится сталкиваться психоаналитику при возрождении у пациентов сил любви.
Можно представить себе, какому искушению подвергался Фрейд при работе с пациентками, лежащими у него на кушетке. Особенно с теми, кто на волне возродившихся в анализе страстей признавался в своей любви к нему.
Лишь висящий на стене кабинета Фрейда гипсовый слепок с барельефа Градивы был молчаливым свидетелем того, какие страсти испытывали лежащие на кушетке пациентки и какие внутренние усилия должен был предпринимать основатель психоанализа, чтобы не попасть под чары любви женщин, находящихся в состоянии переноса.
Белые волки на ореховом дереве
В 1918 году Фрейд опубликовал работу «Из истории одного детского невроза». Она была посвящена рассмотрению клинического случая, известного в истории психоанализа под названием Человек-волк (Волчий человек, или Вольфсмен).