Фактически выдвигается требование изменения самого врача, самовоспитания воспитателя, поскольку на передний план психотерапии выдвигается личность врача в качестве лечебного фактора или его противоположности.
То, что ранее было медицинским методом лечения, становится теперь методом самовоспитания. Решающее значение, с точки зрения Юнга, имеет уже не диплом врача, а его человеческие качества. Тем самым аналитическая психология разрывает оковы, державшие ее исключительно в консультационной комнате врача.
«Мне кажется, что познания и опыт аналитической психологии могли бы по меньшей мере служить основой для этого, поскольку там, где врачебная психология изначально берет в качестве предмета исследования самого врача, она мгновенно перестает быть простым методом лечения больного. Она теперь имеет дело со здоровыми или по крайней мере с теми, кто предъявляет претензии на душевное здоровье, а также с теми, у кого есть недуг, который их мучает».
Словом, аналитическая психология претендует, согласно Юнгу, на то, чтобы стать общим достоянием терапевтов в еще большей степени, чем предыдущие ступени, будь то признание, катарсис (Брейер), разъяснение, толкование (Фрейд) или воспитание (Адлер), каждая из которых сама по себе ценна и содержит в себе определенную истину.
Сновидение – это театр
Самовоспитание предполагает самопознание. Чтобы лучше разобраться в своих переживаниях, комплексах, мотивах поведения, человек должен познакомиться со своим собственным бессознательным. Но бессознательное на то и является бессознательным, что его процессы не осознаются человеком напрямую. Однако с ними можно познакомиться через анализ сновидений, где бессознательное проявляется в различных образных картинах и сюжетах.
Обращая внимание на свои сновидения, приобретая опыт их интерпретации и понимания, человек тем самым имеет возможность выявить то, что скрыто от его сознания, но что в той или иной форме находит свое отражение в его сновидческой жизни.
Однажды при очередной встрече в обществе с человеком, имевшим университетское образование и скептически относящимся к «снотолковательству», Юнг оказался в ситуации, когда тот, смеясь, поинтересовался, занимается ли психолог по-прежнему толкованием снов. Юнг ответил ему, что у того, очевидно, превратное представление о природе сновидений. Тогда его собеседник сказал, что накануне ему приснилось одно сновидение, и предложил Юнгу истолковать его.
Мужчина рассказал, что во сне он был на прогулке в горах. Перед ним была высокая крутая гора, на которую он хотел забраться. Вначале восхождение было трудным, но потом стало легче, и он стал подниматься все в более быстром темпе, чтобы вскоре достичь вершины горы. По мере восхождения на вершину он стал впадать в своего рода экстаз и, достигнув вершины горы, почувствовал, что потерял ощущение своего веса. Перешагнув через вершину горы, он ступил в пустоту. И в этот момент он проснулся.
Зная, что его знакомый был увлеченным альпинистом, Юнг попросил его рассказать о предшествующих восхождениях на горы. Тот поведал, что особенно любит ходить в горы один, без проводника, что его влекут трудности и опасности, которых он не боится, ибо смерть в горах представляется ему прекрасной. За сознательным поиском опасностей Юнг усмотрел возможные бессознательные мотивы самоубийства и сказал мужчине, что, имея семью, в его положении не следовало бы подвергать себя излишнему риску. Мужчина ответил, что он никому не позволит лишать себя горных прогулок и что семейная жизнь не стоит свеч.
На вопрос собеседника, что же психолог может сказать о сновидении, Юнг изложил ему свое мнение, которое сводилось к тому, что мужчина ищет себе смерти в горах и что при подобной установке может действительно погибнуть. В ответ на это собеседник рассмеялся и сказал, что все это чепуха, поскольку именно в горах он расслабляется и отдыхает. Юнг попытался разъяснить собеседнику всю серьезность его положения и порекомендовал ему воздержаться от горных прогулок, но тот попросту отмахнулся, посчитав юнговское толкование его сновидения не имеющим никакого смысла.
Полгода спустя Юнг узнал о гибели этого человека. Оказывается, при спуске с одной чрезвычайно опасной вершины, альпинист буквально шагнул в пустоту и упал на стоящего под ним горного проводника. Оба разбились насмерть.
Касаясь данного случая, Юнг не только подчеркнул важность понимания смысла сновидения, но и показал то, какой может быть функция сновидения.
«Оно отображает некоторые жизненно важные коренные наклонности личности – или такие, которые имеют значение на всем протяжении жизни, или такие, которые особенно важны в настоящий момент. Сновидение объективно констатирует все это, не обращая внимания на сознательные желания и убеждения человека».
Уделяя значительное внимание как своим собственным сновидениям, так и сновидениям пациентов, Юнг разделял точку зрения Фрейда, согласно которой сновидения являются «королевской дорогой» к пониманию бессознательного. Более того, по его убеждению, главная заслуга основателя психоанализа состояла именно в открытии метода исследования бессознательного, в частности сновидений. По его собственному выражению, Фрейд был первым, кто предпринял мужественную попытку «отворить потайные двери сновидения».
«Открытие того, что сновидение имеет значение и что существует доступ к его пониманию, вероятно, самый значимый и самый что ни на есть ценный компонент фрейдовских изысканий».
Подобно Фрейду, Юнг уделял значительное внимание сновидениям и их толкованию. Однако в отличие от основоположника психоанализа, усматривавшего в сновидениях работу исключительно бессознательных механизмов, он учитывал компенсирующие отношения между бессознательным и сознанием, а также считал, что бессознательная прогрессивность и сознательная регрессивность образуют пару противоположностей, поддерживающих равновесие. Одновременно он говорил не только о компенсирующей функции сновидений, но и о том, что в сновидении может иметь место коррекция представлений.
Кроме того, Юнг усматривал в сновидении не только ключ к разгадке этиологии неврозов, но и диагностически полезный эффект, связанный с терапевтической подсказкой и неким прогнозом. При этом, как и Фрейду, ему была понятна необходимость осознания содержащегося в сновидении бессознательного материала. Не случайно он говорил об ассимиляции сознанием содержаний бессознательного. Однако под ассимиляцией он понимал не просто осознание бессознательного, а проникновение сознательных и бессознательных содержаний друг в друга.
Поэтому и содержание сновидений воспринималось Юнгом в качестве реальности, которую необходимо включать в сознательную установку. Если человек не делает этого, то он остается в плену односторонней сознательной установки, требующей бессознательной компенсации, являющейся эффективной только тогда, когда она взаимодействует с сознанием.
Фрейд ориентировался на каузальное (причинное) толкование сновидений, в то время как Юнг учитывал и финальный (целеполагающий) способ рассмотрения сновидений, считая, что все психическое требует двойного способа рассмотрения. В этом отношении он поддерживал Адлера и исходил из того, что, наряду с ориентированным в основном на прошлое вопросом «почему», не менее важным является также обращенный в будущее вопрос «для чего».