— О вечном, — серьезно сказала я, и Полин рассмеялась. Я тоже улыбнулась, щурясь от вечернего солнца.

Мы проходили сейчас мимо забора — невысокого такого деревянного заборчика, достающего мне приблизительно до подбородка. За ним виднелись какие-то руины, живописные до такой степени, что редкий эльф мог пройти мимо, не издав восхищенного вздоха. Ушлые столичные менестрели, проведав о такой популярности развалин, зачастили сюда как в дешевый трактир; набравшись же колориту, они то и дело выдавали свеженькие баллады, авантюрьетты и лэ, повествующие о трагических событиях, имевших место быть здесь сто (двести, триста) лет тому назад. Юные девы тосковали здесь по благородным рыцарям, уехавшим воевать дракона. Зловещие старухи варили под покровом ночи лютые, запрещенные КОВЕНом в первом чтении зелья. Отважные герои, объединившись в команду (как правило, туда входили парочка эльфов, ворчливый гном, стерва-волшебница или ехидный маг, а также воитель или воительница, составлявшие пару чародеям) скопом били морду гаду-некроманту, заодно отмахиваясь от настырных зомби, поднятых при полной луне.

Лишь немногим было ведомо, что руины есть никакие не руины, а самая что ни на есть обыкновенная стройка, правда относящаяся к категории вечных. Начали ее, кажется, еще при Путяте Добрыниче, батюшке нынешнего царя, — и начали масштабно, размахнувшись едва ли не на дворец. Потом, как это случается с масштабными проектами, деньги неожиданно закончились. Всплыли какие-то сведения, касающиеся того, откуда они вообще взялись, эти самые закончившиеся деньги, — характер же у сведений был такой, что несостоявшийся дворцевладелец предпочел сбежать, пока это было еще возможно.

Кстати, сбежал он недалеко, ибо коррупция во все времена каралась строго.

Повинуясь весеннему порыву, я начала рассказывать Полин про читанную давеча в библиотеке книжку — книжка рассказывала о верованиях фьордингов и была составлена неким Э. Велленом, имя которого лично мне ничего особенного не говорило. В моем переложении истории получались на удивление ехидные — я сама поражалась тому, как ухитряюсь вывернуть мрачные и величественные легенды так, что алхимичка то и дело фыркает, прикрывая лицо ладонью. Видно, сказывались природные особенности, обусловленные цветом волос, — ничем иным объяснить это я просто не могла.

Но вдруг, поперек легенды о том, как Тор ездил добывать у великана Хюмира пивной котел, я почувствовала на себе чье-то пристальное внимание. Или кажется?.. Нет, именно так! Будто чужой взгляд, раз за разом обшаривающий улицу, по какой-то причине не замечающий на ней меня. Пока что не замечающий — но очень желающий заметить.

Мрыс бы его знал, что именно было ему нужно. Но столь пристальное внимание, вдобавок снабженное явно нехорошими намерениями, просто не могло мне понравиться. Оборвав фразу на середине, я схватила алхимичку за руку и подтащила ее к забору, столь вовремя оказавшемуся рядом.

— Ты чего, Яльга? — На втором шаге до Полин дошло, и она попыталась вырваться на свободу. — Ты меня куда тащишь? Отпусти меня, слышишь?

— Тихо, — серьезно оборвала я ее, и алхимичка немедленно замолкла.

Впрочем, ненадолго — всего лишь до следующего шага.

— Может, ты…

Но мы уже подошли к забору, и я, перекинув на ту сторону сумку (нечего бояться, на всех моих вещах антивориное заклинание стоит!), подтолкнула соседку в спину:

— Лезь!

Полин обратила ко мне изумленное лицо:

— Куда?

— На ту сторону, быстро!

— Но…

— Лезь, кому сказано!

Похоже, взгляд у меня в тот момент был самый нехороший — девица заткнулась и, не выдавая более никаких возражений, послушно полезла через забор. Делала она это крайне непрофессионально, да и узкие штаны вкупе с сапогами на шпильках мало способствовали процессу. Взгляд продолжал обшаривать улицу; не выдержав, я взмахнула рукой, выплетая до боли родное заклинание.

Полин оторвало от забора и этаким воздушным шариком подняло вверх. От неожиданности она даже ничего не успела сказать — пользуясь этим, я одним резким жестом переправила ее на ту сторону, в компанию к заброшенной туда давеча сумке.