А мне в ночь на первое травня исполнялось двадцать лет.

Никто не знал, почему из всех праздников западного Великого Колеса в Лыкоморье прижилось только два. Савайн и Беллетэйн — ночь на первое дожденя и ночь на первое травня. Самая страшная ночь в году и ночь Возрождения Сущего. Никто из коренных лыкоморцев отродясь не отмечал Имболк, Остару, Литу или Ламмас. Точнее, может, и отмечал, но называл эти дни совершенно иначе, да и праздновал по-другому. Чем угодили Савайн и Беллетэйн загадочной лыкоморской душе — знают одни только боги. Может, названия понравились? А что, красиво звучат…

Так или иначе, но праздник был. И была я — я, которой выпало родиться именно в эту, бесспорно, волшебную ночь.

Деньги, полученные от Ривендейла, еще позвякивали в кошеле. Вечером двадцать восьмого цветня я задумчиво пересчитывала монеты, прикидывая, на что мне хватит такого количества золотых.

— Слышь, Полин, — я подняла голову, поигрывая золотой монеткой, — хочешь завтра со мной в магазин?

— В магазин? — рассеянно повторила алхимичка, пролистывая конспект. — За амулетами? Нет, спасибо, меня в тот раз чуть не убило…

Я досадливо встряхнула головой, перебрасывая за спину косу.

— В одежный, балда! За новыми сапогами. И штанами, если останется.

— Не обзывайся, рыжая! — привычно отбрехалась Полин. Тут до нее дошло, и она подняла удивленный взгляд от конспектов: — За сапогами? А ты что, хочешь купить новые?

— Нет, мрыс эт веллер, эти обменять! — Я бросила красноречивый взгляд в сторону разваливающейся обувки. — День рождения у меня или что? Новых сапог я, что ли, не заработала?

— День рождения? — Полин насторожилась. Дни рождения были ее коньком. — А когда?

— В ночь на первое.

Услышав такую восхитительную весть, алхимичка даже захлопнула тетрадь.

— В Беллетэйн?! Врешь, Яльга!

— Да чтоб мне… хм… — Я задумалась, не зная, чем поклясться, и наконец нашлась: — Провалиться в пустую дырку!

— Ты и родиться нормально не можешь, — подвела итог девица.

— Ну так как? Пойдешь или нет?

Полин тяжело вздохнула, вновь открывая конспекты:

— Да куда же я от тебя денусь?

Сказано было верно: не делась. Никуда. Назавтра после лекций, благо на дворе стояла пятница и занятий было немного, мы встретились у заповедного орешника и отправились в город. Снег почти уже стаял, трава лезла вверх, буйно зеленясь везде, где только нельзя — скажем, на обочинах или в промежутках между плитами на площадях, — зато напрочь отказываясь расти на санкционированных клумбах и «эльфийских горках». Кое-где я даже заметила первые одуванчики.