— Как ты могла, ведь он твой сын!
— Легко и непринужденно!
— От того, что у твоего сына свои собственные взгляды на жизнь, ты готова его убить? — Задавая этот вопрос женщине, стоявшей перед ним, Дэймон не сильно сомневался в ответе, который услышит.
— Если они расходятся с моими…
— Почему бы тебе и меня не убить, раз мои взгляды отличаются от твоих.
— Я могла бы… Но пока у меня есть на тебя виды.
— Я проклинаю судьбу за то, что она связала меня с тобой! Быть до конца жизни привязанным к женщине, у которой нет сердца… Мне нечего тебе сказать, кроме одного. Теперь я слежу за каждым твоим шагом, перейдешь черту, и я не откажу тебе в той милости, которой ты одарила своего сына.
— Не надо бросаться угрозами, которые не собираешься исполнять. Впрочем, как знаешь.
Хулиан сидел в гостиной Рене и нетерпеливо ждал хозяина дома. Почти сутки решаясь на разговор с другом, Корин Фоли теперь не был готов ждать и десяти секунд. Слуга ушел уже минуту назад, а Реналь до сих пор не появился. И это притом, что Джулиан пришел достаточно «громко», чтобы Рене почувствовал его на другом конце города, а не через пару стен. Наконец, двери распахнулись, и голубоглазый Корин Шагрин быстрым шагом приблизился к другу.
— Привет! Не иначе как что случилось. Твой визит во внеурочный час, да еще в таком разболтанном состоянии! Рассказывай!
Взвинченный до предела гость вскочил с кресла, и нервно вышагивая, начал.
— Я не знаю, прав я или нет, но слова Фарго заставили меня прийти к тебе.
— Ты о том, что никто из нас не доверяет друг другу? — усмешка, проскользнувшая по узким губам Рене, была несколько вымученной. — Можешь не отвечать, я уже понял, что да. По твоему лицу сразу все видно.
— В конце концов, я не какой-нибудь долбанный Куори, чтобы ходить с вечной маской на лице!
— Ну, естественно! Так что же привело тебя сегодня ко мне?
— Вчера у меня был Хоакин.
Реналь напряженно нахмурился. Эмоциональное состояние гостя не обещало ничего хорошего.
— Фарана, что ему могло быть нужно? Колупался бы и дальше со своими «бабочками»!
— Боюсь, что они ему порядком надоели. — Хулиан раздраженно фыркнул, и с солидной долей неприязни взглянул на друга. Страсть повелителя, известная немногим, вызывала у него отвращение, а участие Реналя в этом омерзительном моменте было крайне неприятно. — В конце концов, сколько можно «насаживать бедолаг на булавки» и мучить? К тому же, после истории с Густаво он заскучал. Даже твои «бабочки» не способны его пробудить.
— И на кого же он обратил свой взор теперь?