— Кто же ты такой, человек? Почему я тебя не вижу? Откройся.

— Я с галлюцинациями не разговаривая. — пробурчал я.

— Ха-ха-ха, ну рассмешил, никто меня еще так не называл! Всяко бывало, и богом и демоном обзывали, и убивали, и поклонялись, просили и требовали, но вот галлюцинацией еще никто и никогда не называл. И еще, я бы на твоем месте туда не ходил.

— Ага, «ты туда не ходи, снег башка попадет, совсем мертвый будешь».

— Ну, снег, ни снег, а пара тяжелых плазмометов тебя там встретят, да и дружков твоих ушастых там почти два десятка собралось. И чем это ты их так огорчил-то?

— Да жениться не хочу, а они мне все своих прынцесс подсовывают.

— Не, я так понимаю, что как настоящий мужчина ты жениться просто обязан! Зачем принцесску совратил?

— Слышь, кто ты там, шел бы ты отсюда, а, совратил я. Никого я не совращал, может быть я бы и согласился, и хрен с ними, с ухами, у каждого свои недостатки, так они же вместе с кольцом на палец и хомут на шею, точнее на мозги, натянуть не норовили. И вообще, «я другому отдана, и буду век ему верна», ну по возможности конечно.

— Нука-нука, давай-ка с этого места поподробней.

— А ты кто такой, чтобы я перед тобой тут исповедался.

— Папа, я!

— Ага, Римский. Шел бы ты, папа…

— Да я бы пошел, да понимаешь, прибежали ко мне дочки, плачут, воют, помочь молят. Вот я подумал, дай-ка я сперва гляну, что там за «добрый молодец, ясный сокол» такой выискался, что сестер примирить умудрился, да так, что они еще и ко мне за помощью обратились. Одно это уже особого внимания заслуживает. Так что, ты давай, не ломайся и откройся.

— А кто такие твои дочки-то?

— Да, так, умницы и красавицы. Ну так что, сам откроешься или мне силком смотреть?

— Ты сначала толком объясни, что тебе надо, а потом спрашивай.

— Ну так я и говорю, Душу мне свою покажи!

— Не, точно глюк! Душу ему покажи! Наверное, надо было с последней дозой коктейля немного повременить.

— Ну не хочешь, как хочешь. — пробормотало приведение и меня в то же мгновение скрутило страшной болью. Правда уже через мгновение и отпустило.

Я как-то всегда считал, что сильное эмоциональное или физическое воздействие рассеивает все эти видения и тому подобное. Но или я ошибался, или мужик совсем даже и не ведение, потому как никуда он не делся, правда теперь вид у него был не придурковатый, да и на шуточки его больше, вроде, не тянет. Скорее даже наоборот, взгляд стал сосредоточенный, оценивающий и я бы даже сказал прицеливающийся.