Глава 6. Совет и первый урок

Я почти успела.

Пока торопливо мылась, пока переодевалась, пока носилась между купальной комнатой и спальней, пока запихивала в рот порцию булочек и сладкого чая – время неумолимо утекало.

В Малый Зал Совета я входила запыхавшаяся, потрепанная и взбудораженная. Словно подчеркивая разницу, Кристиан выглядел спокойным и собранным. Его черная форма была в идеальном порядке – от носков блестящих сапог до кожаных перчаток и ремней, скрещивающихся на груди.

Только вот оружие февру пришлось оставить снаружи.

Несмотря на ранний час, нас уже ждали. Насколько я знала, Малый Совет Двериндариума включал Верховного и пять старших февров. В Большой Совет входило два десятка самых влиятельных людей Империи во главе с самим императором.

Даже меньший состав нагонял на меня ужас и панику. Малый Зал оказался впечатляющим помещением. Три черные стены были украшены золотыми и серебряными символами: огромный герб наших земель, каноническое изображение Привратника и карта Империи. Под потолком мерцала огромная хрустальная люстра, освещая единственный предмет мебели – полукруглый стол. За ним уже восседали шесть человек, одетые в серые мантии с капюшонами – напоминание о первом человеке, открывшем Дверь.

В стороне, на низком стуле, расположился сонный архивариус-запечатлитель, призванный сохранить все, что будет сказано на Совете.

Мы с Кристианом остановились в нескольких шагах от стола, и я едва сдержала желание поежиться. Вместо этого повыше задрала подбородок, не желая показывать страх.

Два лица я узнала. Верховного и – к моему удивлению – леди Куартис. Остальные места занимали незнакомые мне февры. Три седовласых старца и жутковатый одноглазый каратель. Вероятно, каждый из них обладал выдающимися способностями и имел заслуги перед Империей.

Архивариус огласил наши имена и приступил к списку вопросов. К моему изумлению, каждое наше слово вспыхивало в воздухе красными и черными буквами, а потом в точности отображалось на бумаге. Даже мое мучительное мычание, когда я начала рассказывать о нападении эфрима! Каждый произнесенный звук отпечатывался на желтом листе!

Поначалу я говорила с трудом, вздрагивая от красных букв, которые вспыхивали перед моим лицом и плыли по воздуху. Но потом освоилась, привыкла и даже нашла это забавным! Интересно, если мы начнем говорить одновременно, наши слова запутаются в воздухе или нет?

Совет слушал в основном молча. Пару раз вопросы задал один из старцев, один раз – леди Куартис.

– Вы видели, как умер эфрим? – прогудел одноглазый февр. Его звали Хвон Олдис, похоже, он был выходцем из южных земель. Коричневая кожа вокруг его черной повязки на глазу собралась складками, словно жженая бумага.