– Потому что он тебе небезразличен. Он для тебя кто-то особенный.

– Чосын саджа не строят отношений. Ни в каком из царств. – Хёк снова нахмурился. – Но мы тоже когда-то были людьми. Хотя воспоминания о наших человеческих сущностях отняты, мы знаем, откуда произошли.

– И Чуну напоминает тебе о твоей человеческой сущности? – поинтересовалась Сомин.

– Он особенный. Я всегда хотел помочь ему победить преследовавших его призраков. У меня не получилось. Но ты сумела, – сказал Хёк. – Я рад, что оказался прав насчет тебя.

Сомин не была уверена, прав ли он. В конце концов, она уже целую неделю не могла связаться с Чуну. Но она не хотела говорить об этом жнецу. Отчасти потому, что боялась разочаровать его.

– Мы еще встретимся? – спросила вместо этого Сомин, хотя и не знала, какой ответ хотела бы услышать.

– Я надеюсь, что нет, – откликнулся Хёк. – Это не мой мир.

Сомин заметила легкую тоску на его лице – первый и единственный намек на то, что жнец тоже испытывает какие-то эмоции.

– Я должен идти.

Сомин думала, что он просто растворится в парах, как раньше, но вместо этого он направился к двери. Когда он открыл ее, с другой стороны стоял Чуну и тянулся к ручке. При виде него Сомин вскочила, ее стул заскрежетал по полу. Чуну замер и с удивлением уставился на жнеца.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Уже ухожу. И желаю тебе всего наилучшего, старый друг, – ответил Хёк.

Затем он повернулся и исчез там же, где и стоял. И Сомин поняла, что жнец пришел увидеться с Чуну, убедиться, что с ним все в порядке.

Чуну уставился туда, где только что растворился Хёк. Когда он не сдвинулся с места, чтобы войти или выйти из кабинета, Сомин многозначительно откашлялась.

Чуну поднял глаза и, похоже, наконец-то вспомнил, что она здесь. Как он посмел забыть о ней? Это больно ударило по самолюбию Сомин.

– О чем он с тобой говорил?

– Это личное. – Сомин чопорно уселась обратно на стул. Не торопясь, разгладила форменную юбку. Как будто для нее вообще не имело значения, что в последний раз, когда они виделись, она пыталась проникнуть за завесу жизни и вернуть душу Чуну обратно. И что с тех пор Чуну ни разу с ней не разговаривал.

Она почувствовала, как в ней разгорается огонь. Гнев, который напоминал ей, что она все еще Ли Сомин, туз этой школы, а не чья-то игрушка.

– Знаешь, я была бы признательна, если бы ты ответил на одно из моих сообщений или звонков. Если хочешь с кем-то порвать, будет вежливее сказать ему об этом напрямую. – Слова вырвались наружу, как горячий воздух, и Сомин внезапно почувствовала себя опустошенной. Ее губы задрожали, а глаза наполнились злыми слезами.

Она повернулась к учебнику и склонила голову, чтобы он не увидел, как она плачет. Сомин изо всех сил надеялась, что Чуну просто уйдет. Она чувствовала себя униженной. Расплакаться из-за парня!