— Зачем? — для Мэнди ворошить дело было как тыкать палкой спящего медведя. Ей хватило детектива Росси с его пронзительным взглядом, не упускающим ничего.
— Моя сестра не спит по ночам. А ты?
Мэнди замерла. Усталость хлынула на нее. Черт. Зачем он все вспоминал? Она с трудом сохраняла равновесие, оставаясь настороже и стараясь не думать об этом. Она взбила тесто, сделала из него буханку и сунула в форму, смазанную маслом.
— Детектив Росси сказал, что мы можем не узнать, что случилось с Натаном. Придется жить с этим.
— Ты сможешь?
— Ты так говоришь, будто у меня есть выбор. Но его нет. — Мэнди напала скалкой на другую четверть теста. — Ты знаешь, сколько людей его искало? Почему ты что-то изменишь?
— Потому что для меня это личное дело. Я должен попробовать.
Мэнди смотрела на избитое тесто. Для нее это тоже было личным. Ее семья рисковала не меньше, а то и больше сестры Дэнни, которая была теперь в сотнях миль отсюда.
Если бы он только знал…
Но она не могла ничего ему рассказать. Ее семья важнее. Она подняла голову.
— Ты не знаешь местность или жителей, и ты вряд ли знаком с дикой природой.
Дэнни посмотрел ей в глаза. В его глазах появились гнев и уязвленная гордость.
— Спасибо за беседу, — Дэнни выпрямился. — Я сообщу, если Росси скажет что-нибудь интересное.
Он отвернулся и ушел, оставив после себя пустоту и уязвимость. Мэнди проводила его до двери и заперла ее на засов, после чего повисла тишина. Три поколения гостиница была открыта и принимала всех. Щелчок замка воплощал конец эпохи безопасности.
Мэнди вернулась на кухню и закончила формировать буханки. Она убрала тесто в холодильник на ночь, хоть теперь тесто вряд ли сможет подняться равномерно, ведь она его избила. Мэнди стала расхаживать по кухне. Эмоции, что были подавлены до появления Дэнни, снова были выпущены на свободу. Обычно готовка успокаивала, кухня была для Мэнди убежищем, но не сегодня. Хоть он решительно и жестоко ворошил эмоции, которые она скрывала, Дэнни Салливан вызывал у нее и другие ощущения, которые она не могла допустить. Связь появилась между ними, когда они вместе спасали жизнь Джеда. Она врала Дэнни, и ей было не по себе от этого.
Мэнди отошла от духовки.
Она не могла ему ничем помочь. Угроза была понятной. Мэнди хватало ее вины, от которой психиатр пустил бы слюну, как собака Павлова.
Гром раздался вдали. Шум дождя привлек ее к окну. Дождь усилился до ливня. Вода лилась с карниза. Водосток забился. Радуясь, что у нее было занятие, Мэнди надела дождевик и выбежала на улицу через заднюю дверь. Дождь и влажный воздух остудили ее лицо. Она остановилась, когда увидела Дэнни, сидящего в старой машине на парковке. Мэнди ощутила тоску, но, не обращая на неё внимание, поспешила по газону.
Почему она не могла встретить его до декабря, до того, как тень страха и смерти погрузила ее жизнь во тьму?
Когда она добралась до гаража, кроссовки промокли насквозь. Дверь громко лязгнула. Внутри Мэнди схватила рабочие перчатки, вытащила алюминиевую стремянку и потянула ее по газону. Она прислонила край к дому и в миллионный раз пожелала быть ростом выше. Наверху Мэнди сунула руку в водосток и порылась в поисках помехи. Ее пальцы нащупали комок грязи. Она убрала грязь, высыпала гнилые листья и прутья на траву. Что-то скользкое ударило ее по щеке. Она вытерла это предплечьем, дождь свободно лился в водосток.