ЭПИЛОГ

– Дем, не надо мне этот морс и сухарики, я передумала, – состроила щенячьи глазки я. – Мы и так опоздали, там у Изольды  выставка вовсю идет. А я…

– Трижды платье меняла, потому что решила, что красный тебя полнит, розовый делает похожей на свиноматку, а синий углубляет синяки под глазами, – хмыкнул муж. – Нет уж, получишь ты свой морс и сухарики. А то это последняя заправка по пути к галерее. Потом ведь передумаешь, а негде взять будет.

– И я тебе мозг чайной ложечкой выем – это хочешь сказать, любимый? – с убийственной улыбкой спросила Демьяна.

– Заметь, и ведь не я это сказал, – хмыкнул муж. – Эх, надо было диктофон включить. Когда я еще получу запись твоего добровольного признания?

– Власов!

Он аккуратно припарковался и вышел из машины. А я, посидев с минуту, отправилась следом.

– Ну и зачем? – встретил меня хмурой миной Демьян и тут же подхватил под руку, словно я без него никогда раньше и ходить не умела. – Сидела бы в машине спокойно. В тишине, в безопасности.

– Подальше от возможных неприятностей, ты хотел сказать.

– И опять же, не я это сказал, – красноречиво пошевелил бровями муж.

– А то я твою власовскую натуру плохо знаю, – фыркнула. – Все бы меня контролировать.

– Не тебя, а чтобы с тобой и детьми ничего не произошло.

– Ну да, ну да, – сделала вид, что согласилась с этой версией. – Опять купишь то, что я не хочу. И перестань уже меня придерживать, у меня хоть и огромный живот, но центр тяжести еще в порядке.

– Не слушайте мамочку, лисята, – тут же обратился Власов к своему еще не рожденному потомству. – Мамочка сегодня не в духе. Но вы не толстые. И она не толстая. И почему девочки так этим заморачиваются?