Пока я раздумывала, как же поступить, она поднялась со своего места и положила на стол деньги.

– Подумай, – она вложила в мою ладонь визитку, – и если сможешь меня простить, или у тебя будут вопросы, позвони мне. Пожалуйста, дочка. Я сожалею о потерянном времени, но я не в силах вернуть его. Да и ничего бы это не изменило. Отец не отдал бы мне тебя…

Цокот её каблуков раздавался у меня в голове набатом. Я смотрела в её удаляющуюся спину и не могла вдохнуть.

Дрожащими руками смахнула письма в сумку, закинула туда же визитку и вышла на прохладный воздух. Оглянулась по сторонам, но матери уже не было видно. Словно весь наш разговор был просто миражом.

– Ну что?

Меня притянули в сильные объятия, и я зажмурилась от облегчения. Захотелось отпустить сдерживающие канаты и вылить всю боль на Антона. Но я прекрасно понимала, что это ни к чему. Мы слишком хрупкие, чтобы сейчас проверять отношения вываливанием своих проблем.

– Поговорили.

Я облизнула пересохшие губы и подняла глаза на парня. Он не двигался, молча держал меня в объятиях и смотрел в окно.

– Хорошо. Расскажешь?

Это прозвучало осторожно. На грани слышимости. Но именно от этого его вопроса мне стало головокружительно легко. Может, потому что в этот момент я допустила мысль, что этому парню не плевать на мои чувства. Или может…

– Антон…

Я не знала, правильно ли сейчас поступлю. И переживу ли ещё один удар. Но мне нужно было знать ответы на вопросы.

Я итак долго плыла по течению. Больше нельзя.

– М?

Он отвлекся от созерцания окрестностей и полностью сосредоточился на моем лице. Я вдохнула побольше воздуха и выпалила:

– Почему ты изменил свое отношение ко мне…к нам, – быстро поправила я себя.

Антон нахмурился. Ещё сильнее прижал меня к своей груди. Несколько раз выдохнул, удерживая меня в тисках. Я слышала, как быстро заколотилось его сердце, хотя на лице не дрогнул ни один мускул.

– Не понимаю…

Я оттолкнула его и зло прошипела:

– Все ты прекрасно понимаешь! Ты был мудаком и вдруг резко воспылал ко мне чувствами.