Он сделал паузу. Затихла на мгновение и публика. Натали вновь заметила блондинку в толпе. Восемь или десять человек заслоняли ее от свободного пространства перед подиумом для манекенщиц, но ее обнаженные плечи мелькнули в свете люстры, и Натали разглядела крупные бриллиантовые серьги в ее ушах и большой камень без оправы, уместившийся в глубокой ложбинке соблазнительного декольте. Чем-то эта незваная гостья раздражала Натали. Она вспомнила, что по рассеянности так и не распорядилась, чтобы охрана выловила эту «золотую рыбку» из пруда.

— В чем тайна нового взлета «Котильона» на волну успеха? — услышала Натали слова Уоллеса. — В идее! Меха должны ласкать кожу не только счастливо вышедших замуж жен миллионеров, но и их потенциальных невест. То есть девушек, делающих карьеру. Тех, кто работает и зарабатывает. Натали Стюарт, а теперь Натали Невски подкинула мне эту идею. Мех на теле женщины не только символ богатства или ее продажности, это символ ее самостоятельности, умения зарабатывать себе на жизнь, ее консервативных взглядов на дырявые шорты, мятые джинсы и прочий мусор. Мы, фирма «Котильон», — консерваторы, и если меня убьют за такие взгляды, я прошу написать на памятнике: «Последнему консерватору». Одежда определяет личность. Добился успеха — приобретай изделия фирмы «Котильон»!

Включили прожекторы, реостат увеличил яркость люстры. В поток света устремились манекенщицы «Котильона».

Классические норки, меха черные как ночь или с благородной сединой проплывали мимо в волшебном параде. Музыка плавно менялась от классики до разнузданного рока. И мех, и тела манекенщиц подчинялись волшебной палочке дирижера. Натали была заворожена этим зрелищем, хотя ясно ощущала, что многими зрителями каждый шаг манекещицы оценивается в цифрах, умноженных на количество купленного товара. А то, что сверкают фотовспышки и раздаются аплодисменты, лишь гарнир к дорогому кушанью.

Один особо энергичный фотограф все время мельтешил перед ее глазами. Он улыбнулся ей, она ответила ему тем же. Ей хотелось его поощрить. Не так давно парень поведал ей, что у него на шее большая семья, а за пару хороших фотографий с показа «Котильона» его могут взять на постоянную работу в парижский «Вог».

Наступил тот момент, который у всех завсегдатаев показов мод вызывал дрожь в коленках и мурашки по коже. Демонстрировались меха, которые никто не купит. Не было сумасшедшего, который мог бы заплатить такую цену. Но был расчет, что где-то есть такой международный вор, политик или фальшивый банкрот, желающий потешить свое тщеславие или отблагодарить свою «массажистку».

Девушки, чьей кожи касались эти драгоценные меха, уже не чувствовали себя живыми. Ни один самый придирчивый наблюдатель не заметил бы даже капельки пота на их коже, нескольких волосиков, выбившихся из безукоризненных причесок, дрожи волнения. Они были как камни в ювелирной оправе.

Уоллес взял в руки микрофон на гибком сверкающем в лучах света кабеле.

— «Котильон» не волнует война цен на рынке мехов и иностранная конкуренция. Наши покупательницы сами зарабатывают деньги и сами тратят их на то, что хотят купить. Мы не торгуем дешевкой, не используем труд нищих в других странах. Мы живем в богатой стране, мы сами богаты и продаем свои изделия тем, кто уверен в своем будущем. Молодым женщинам и девушкам, кто не опускает голову, а вздергивает свой носик кверху и чует свежий ветер удачи. С сегодняшнего дня «Котильон» вкладывает миллионы долларов в рекламу истинно американских изделий высшего качества. Это работа для тысяч американцев, их заработок, их налоги, их покупки и наше общее благополучие.

Натали окинула взглядом аудиторию. Сколько было там смертельных врагов вроде Стива Вайнтрауба, нажившихся на дешевом азиатском импорте!

Уоллес продолжал:

— Поднимем бокалы, леди и джентльмены, за «Котильон» и за наших покупательниц, за женщин, которые сами прокладывают себе дорогу в жизни!

Натали понимала, что этот тост произнесен ради нее.

Это поняли и те, кто ее ненавидел, завидовал ей или ревновал к Уоллесу. Но все ее враги пригубили шампанское и на время затаились. Это был момент ее торжества!

Речь Уоллеса добавила ей уверенности в себе. Она досконально знала вкусы и возможности будущих покупательниц. Она столько лет вращалась в среде работающих молодых женщин, когда занималась банковской деятельностью. То, что Уоллес и вместе с ним фирма «Котильон» поверили ей, стало воплощением ее мечты.

— Как тебе понравился наш спектакль? — шепотом спросил ее Уоллес.

— Ты превосходный режиссер!

— А ты — автор!

Блондинка в вечернем платье внезапно возникла в двух шагах прямо перед ними. Ее обнаженная рука взметнулась вверх. Взгляд Натали привлек сверкающий бриллиантовый браслет, стягивающий ее руку чуть выше черной перчатки. Но тотчас же Натали заметила кое-что другое, совершенно неожиданное, во что невозможно было поверить.

Пальцы, туго обтянутые черной перчаткой, сжимали небольшой тупорылый револьвер. Соскользнувший на мгновение вниз рукав платья скрыл и руку в перчатке, и револьвер. Никто, кроме Натали, не заметил оружия в руке блондинки. Вокруг все сверкало и искрилось. Хлопали пробки, и шампанское, пенясь, лилось в бокалы.