«Немного».
Я снова повернулся к рыбаку.
«Ну а ты, друг мой, выпей за мое здоровье, вот тебе десять флоринов, — сказал я, развязывая мешок, и, увидев, что вместо золота он набит камнями, закричал: — Тысяча чертей, это еще что такое? Видишь ли, друг, — успокоившись, обратился я снова к рыбаку, — намерения у меня были самые лучшие, но меня обокрали».
«Да ну?»
«Честное слово!»
И я высыпал камни в лодку.
«Что ж! Тем хуже для меня, папаша Олифус, — сказал добрый малый. — Ничего не поделаешь, вы хотели как лучше; не беспокойтесь, за ваше здоровье я все равно выпью».
«Эй! — крикнули мне сверху. — Ловите свой перлинь!»
Я пожал руку рыбаку, схватил брошенную мне снасть, как белка взобрался на борт и спрыгнул на палубу со словами:
«Вот и я!»
«А ваши чемоданы где?» — удивился капитан.
«Разве матросу нужны чемоданы?»
«Матросу? Вы говорили — пассажиру».
«Пассажиру?»
«Да».
«Значит, язык меня подвел. Я хотел сказать, есть ли место для матроса?»
«Что ж, кажется, ты бывалый моряк, — ответил капитан. — Да, у меня есть место для матроса, и к тому же этот матрос будет получать сорок франков в месяц, потому что я на службе у Индийской компании, а она хорошо платит».
«Раз она хорошо платит, я буду хорошо служить, вот и все».
Капитан больше ни о чем не спрашивал, я ни о чем не рассказывал; но договор был не менее действительным, чем если бы его скрепили все нотариусы мира.
Через день мы были в открытом море.