— Ты забываешь о моем брате, Кирюсик, официально гены рода Аэрд перешли к нему, а мужчины эйтнами не становятся.

Ловко. Правду знают лишь двое, мама и бабушка, для остальных легенда. Впрочем, вспоминая отца и его планы на то, что я, став эйтной-хассаш, буду поддерживать его клан во всем, я понимала — у мамы есть причины сохранять тайну. Потому что тар-эны Иристана и впрямь умнее некуда, так что с ними иначе и не стоит, наверное.

Я посмотрела на маму, она мне загадочно улыбнулась. Слишком загадочно.

— И что ты задумала? — прямо спросила я.

Киара МакЭдл рассмеялась, а затем ответила:

— Аэ отпустит тебя, у него нет выбора. Об остальном расскажу при встрече. И очень прошу тебя, пантеренок, не терзайся на тему «если бы» и «как он так мог».

Я сглотнула и прошептала:

— Больно, мам.

Она больше не улыбалась, лишь с грустью сказала:

— Ты влюбилась.

Молча кивнула.

— Знаешь, — мама придвинула кресло ближе к монитору и словно стала ближе ко мне, — по-настоящему больно нам делают действительно любимые люди, это так. И я понимаю, что ты не ждала подобных действий со стороны повелителя, но просто пойми — он не мог поступить иначе. Не потому что плохой и не потому что решил сделать тебе больно, а исключительно по причине того, что он тар-эн. Он воин, Киран, и выражать свои серьезные намерения иначе не может. Если воин любит — становится той каменной стеной, что защитит от всего мира. И ему совершенно не понятна твоя обида, маленькая моя, ведь он убежден, что поступает правильно.

— Это не правильно, мам, — слезы снова по щекам, — это подло.

— Ох, Кира! — Она откинулась на спинку кресла, снова сложила руки, подумала и выдала: — Хорошо, представь ситуацию — вы идете вместе по дороге, на вас гипотетически нападают. Гипотетически, потому что нападать на главу клана Аэ никто никогда не рискнет, идиотов нет. Так вот, на вас нападают, что ты будешь делать — отойдешь в сторонку и подождешь, пока твой воин размажет всех врагов, или же ринешься в бой наравне с ним?

— Второе, естественно, — выдохнула я. — Мам, тут даже без вариантов, стоять в стороне я точно не буду.

Усмехнувшись, мама добила:

— И этим смертельно его оскорбишь.

— Что?! — потрясенно переспросила я.

— Ситуация, Киреныш, в которой ты бросаешься в бой наравне с воином, говорит о том, что ты не доверяешь ему и не убеждена в его способности защитить тебя и ваших детей. Это как удар в спину. Смертельное оскорбление. Для тар-эна это оскорбление, Кир.

— Но, мама! — Я подскочила, чем потревожила Икаса, который тоже прятался, как и я, но за другим креслом. — Это бред! Да я просто не смогу стоять в стороне и смотреть, как Эран сражается! А если его ранят? А если убьют! Да я себе этого никогда не прощу. И стоять в стороне… Да пусть хоть сто раз обижается! Я сделаю так, как считаю нужным, и потом пусть злится. Знаешь, лучше живой и злой, чем гордый, но покалеченный!