Герман опирается на свои колени и трёт ладони, так же, как делает это на рабочем месте, в офисе. Медленно отлипаю от него. Сажусь ровно. Убираю волосы за уши. Как же, оказывается, больно любить кого-то безответно. Просто грудину ломит.
Вот такой у меня темпераментный босс. Поматросил, получил фиктивную жену в постель и закоченел, увеличив между нами расстояние. В принципе всё правильно. А почему бы и нет?
— С возвращением, Тритон Игоревич, — шепчу очень-очень тихо.
Думаю, он не слышит. Весь в своих мыслях. Начинает мне втирать какую-то дичь.
Но, правда, как-то не очень уверенно.
— Отцу ты нравишься, Аня. Похвально. Этого я не ожидал. Он от тебя в восторге. Это хорошо для нашей сделки. Мама со временем смирится. Она всегда остро реагирует, но постепенно принимает ситуацию.
М-да, вроде я как сыр в масле не каталась и привыкла к пощёчинами от судьбы, а всё равно страдаю, глупая. Люди не меняются из-за того, что кто-то позволил им больше, чем требуется. Люди такие, какие они есть. И злобный тритон не исключение.
Неприятно, но не смертельно. К тому же отчим говорил, что я пошла в маму: когда меня бьют по башке, я, вместо того чтобы печалиться, ощетиниваюсь.
Он отстраняется, встаёт, отходит к шкафу. Мне тут же становится неловко за отсутствие одежды. Если он думает, что я как Сабина буду за ним бегать, уговаривая полюбить себя, то он очень ошибается.
— Здесь для тебя большой выбор одежды. Дима съездил в магазин, всё новое, с этикетками, надеюсь, что-то понравится и размер подойдёт.
Смотрю на его серьёзное, абсолютно деловое выражение лица и хочется треснуть.
А с другой стороны, ну вот что я могу сделать, если прошла любовь, завяли помидоры? Он не обязан был в меня влюбляться. А то, что меня угораздило, — ну так это мои проблемы.
— Отлично. Я всё изучу. А теперь прошу тебя покинуть помещение. Мне нужно переодеться.
Наши взгляды скрещиваются как мечи на рыцарском турнире, и Герман усмехается.
— Ань, вообще-то я уже видел тебя голой.
Мы смотрим друг другу в глаза. Долго смотрим, мучительно.
— У нас ведь фиктивный брак, верно? Я ведь твоя жена напрокат.
Герман медленно кивает. При этом руки прячет в карманы и несколько раз прочищает горло, дёргаясь. Что за танец юного бабуина? Не уверен в том, что делает? Впрочем, неважно.
Моё сердце уже под его ногами.
Главное теперь — оставить себе хотя бы лицо.