Может быть, ей стоит уйти. Дать бедняге побыть наедине.

Нет, она должна знать, чем все это закончится.

Здесь. Решение принято.

Она ждала, но он больше ничего не сказал.

Один из них шевельнулся, но она не была уверена, кто именно. Спереди платье промокло насквозь. Они стояли лицом к лицу в луже воды. Неизвестность убивала ее. — И это все, что ты собираешься сказать? Ну?

Адам стоял там, горячий, мокрый, голый и смотрел на нее. — Что ты хочешь, чтобы я сказал, Луиза?

— Скажи мне уйти или еще что — нибудь. Я не знаю.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Ты же не хочешь, чтобы я осталась, — возразила она. — Ты провел последние два дня, избегая меня.

— Верно, — согласился он. Это было очевидно, но ее это задело. — Но так было до этого.

Она прищурилась, пытаясь понять его, но безуспешно. — До чего?

До этого. Он упер руки в бока, покачал головой и улыбнулся. Выглядел как будто немного смущенным. Она ошиблась. Этот мужчина был великолепен. Когда он улыбался, то был сногсшибательно красив. Ее соски напряглись и натянули ткань платья. Адам не мог этого не заметить. — До поминальной службы. До того как ты испачкала руки. До того как ты пришла ко мне в душ, черт возьми.

— Тебя так волнует, что я запачкала свои руки?

— Волнует. Ты всегда задаешь столько вопросов?

— Да, — сказала она. — Иногда.

— Вот как, — сказал он.

Луиза наклонилась к нему еще ближе. Она могла только надеяться, что он поймает ее прежде, чем она упадет. — Ты все время это повторяешь.

Он улыбнулся, как будто знал какой то секрет.

Они были так близко, его губы едва касались ее губ. Вся его голое, влажное тело было перед ней, как на ладони. Уже не только ее чулки промокли, а колени дрожали.

— Ты очень красивый мужчина, Адам Эллиот, — сказала она.