Но Алира не понимала. Спрашивала его - но душа, что пришла к ней, еще не умела отвечать прямо. И из-за этого ей становилось все тревожнее.

Особенно сильно она ощущала тревогу и напряжение своего малыша, когда Золотой господин был рядом. А стоило ему заботливо положить руку ей на живот – и казалось, что малыш собирается черным комочком и шипит со злостью.

Сначала Алира досадовала, что ребенок так реагирует на своего отца. А потом задумалась. Она старалась быть веселой и счастливой для своего господина, но странные мысли все чаще приходили ей в голову.

Например, она знала, что цвет дракона передается по наследству от отца к сыну. А, значит, у них с Золотым господином должен родиться маленький золотой дракончик, наследник для великого Правителя. Но Эрбан говорил, что она родит черного дракона. Сильного стихийного Черного.

Вначале Алира приняла это как данность, так, как принимала все, что исходило от ее солнечного мужчины. Но малыш внутри развивался, и она ощущала, что он потихоньку дотягивается до ее разума. И это прикосновение рождало вопросы…

Ее разум словно бы просыпался от золотого прекрасного сна. Еще робко и редко, но все же. 

Разумеется, Алира всячески прятала эти мысли. С одной стороны не хотела огорчать господина, а с другой – от малыша ей передавался импульс: молчи, таи свои сомнения. И она верила. Ведь как бы она ни любила Золотого Эрбана, своего малыша она любила больше. Больше всех на свете.

Порой ей становилось тесно в просторных покоях, и господин позволил ей гулять на террасе. Оттуда Алира видела прекрасный Золотой город – его шпили, горы, водопады расстилались перед ней, как на ладони. Иногда она видела и драконов, приземляющихся и взлетающих из своих владений. Или драконов в человеческом обличье, спешащих на прием к Правителю.

А порой наблюдала за слугами или воинами, что сторожили Золотой дворец.

Последние дни ей нравилось смотреть, как тренируются воины-ученики. К тому же среди них был один очень интересный воин.

Женщина.

Высокая, явно очень сильная. У женственной Алиры не укладывалось в голове, что женщина может быть такой. У этой воительницы были упрямые черты лица настоящей степнячки. Она одевалась, как мужчина, позволяя себе лишь немного украшений на жилете да широкий вырез.

Эта женщина сражалась с мужчинами наравне. Иногда выигрывала, иногда – проигрывала. А Алира любовалась ею. Внутренне чувство женской солидарности заставляло ее болеть и переживать за воительницу, когда та вступала в тренировочные драки с мужчинами, превосходившими ее ростом и силой. И она радовалась, как девчонка, когда воительница одерживала верх.

Иногда Алире хотелось познакомиться с этой женщиной, узнать, как ее зовут, как она стала такой ловкой и сильной. Но Золотой господин запретил ей спускаться с террасы, и Алире просто в голову не приходило ослушаться.

А порой она вздыхала, глядя на эту женщину. Части ее души хотелось быть такой же – сильной, независимой, смелой. Хотелось не служить мужчине, а жить с ним наравне, отстояв в сражении свое право на независимость. Правда остальная часть души понимала, что она, Алира – создана, чтобы служить Золотому господину, чтобы дарить ему любовь и принимать его заботу.

В тот день Алира, как всегда прогуливалась по террасе, отослав служанок. Золотой господин улетел, и она развлекала себя, как могла.

А еще она думала… Все думала и думала о своем ребенке, и о том, почему же он черный, и почему ненавидит своего прекрасного милостивого отца.

Ответа не было. Лишь малыш посылал ей заботливые импульсы, обещание, что она поймет однажды. С того момента, как Золотой господин улетел, он успокоился, и Алира ощущала у себя в животе приятное теплое присутствие и гармонию.

Она вздохнула, положила ладонь на живот, провела пальцами по перилам, словно стирая пыль, и повернула за угол террасы.

В этот момент что-то сильное - словно бы упругая змея - обхватила ее поперек груди, и ладонь неведомого злодея закрыла ей рот.