- Но мадам там была…

- Мадам за это поплатилась. Ее высылают из страны.

- Но она только помогала раненым.

- Она ударила полицейского, когда он хотел помешать ей вынести одного рабочего из этого пекла. Потом ее заметили перед зданием Народного дома, где митинговали марксисты.

- Но она правильно сделала, что ударила, они звери, а не люди. Я видела, как они забивали безоружных дубинами.

- Доченька, - отец мягко взял ее лицо в свои руки, - я так же, как ты, возмущен действиями властей. Я был против, уговаривал барона быть помягче, но меня никто не слушает. Они считают меня «мягкотелым либералом» и даже винят в том, что это я все допустил, хотя сами прекрасно понимают - просто у народа кончилось терпение.

- Но ты же председатель городской Думы, неужели ты ничего не мог сделать?

- Детка, мы занимаемся только хозяйственными делами. Мы бессильны.

- И ты не можешь сделать так, чтобы мадам осталась?

- Это тем более. Тебе придется с ней попрощаться. Завтра она уезжает.

- Но я не хочу!

- Ты уже большая. Мадам научила тебя всему, чему требовалось. Вы и так бы скоро расстались.

- Но мы могли бы видеться, переписываться.

- Понимаю, но ничего не поделаешь. Завтра вы должны расстаться.

- Тогда я не пойду на бал! - Арина топнула ногой, чего никогда себе не позволяла даже в детстве.

- Как?

- Я протестую против произвола властей. Вот пойду к барону и скажу все, что о нем думаю, вместо того чтобы болтать о всякой ерунде с глупыми барышнями.

- А как же прекрасное платье, что я выписал для тебя из столицы? - Отец решил отвлечь Арину, уж очень она разошлась.

- Пусть висит. Не поеду!

- Поедешь.