-Повтори то, что говорил на улице, - в серых омутах отражаюсь я. Улыбается, целует кончик носа и нагибается к ушку.

-Люблю.

-Не слышу, - прикусываю губу, зажмуривая глаза. Целует меня возле ушка, чувствую его улыбку.

-Люблю тебя.

-И еще раз.

-Я тебя люблю, Брониславская, - шипит мне в ухо, прикусывая мочку. Я тихо смеюсь, обнимая его за шею. Смеюсь от счастья. Плевать, что сдалась так быстро. Плевать, что из-за этих трех слов забыла обиды и тревоги. На все плевать…

-Я тоже люблю вас, господин президент, - надо завести привычку и говорить о любви друг другу каждое утро. И завтра все же вернемся в нашу общую спальню. Для одного человека двуспальная кровать слишком большая.

40

***

-О, господи, хоть бы постеснялись ребенка! – я дергаюсь от Игоря в сторону, услышав голос Катьки, он удерживает меня. Смущенно прячу от дочери свое лицо, уткнувшись мужу в плечо.

Нам скоро внуков нянькать, а мы тут милуемся, как новобрачные. Хотя, теперь каждый день, когда Игорь просыпается рядом, мое утро начинается, как у молодой жены: с поцелуя и признаний в любви.

-Насколько мне известно, этот ребенок, как бы уже вырос из ползунков и ему сказки на ночь рассказывать уже нет смысла, - Игорь прижимает меня к себе, в голосе нотки иронии. Катька демонстративно фыркает, но потом с непосредственной улыбкой подбегает к нам, обнимает.

-Я рада, что ты приехал. Думала уже о переносе свадьбы!

- Хорошая, кстати, идея. Я как бы еще не проникся полным доверием к своему будущему родственнику.

-Папа! – Катя возмущенно бьет Игоря по плечу, тот смеется в голос, обнимая дочь за плечи.

-В принципе, я мог догадаться, где моя семейка собралась, - на террасу выходит Толик. Он не бежит к нам, а спокойно подходит, окидывает нас прищуренным взглядом, только после этого позволяет себе улыбнуться. Все же гены – сильная вещь.

-Привет, пап!

-Привет, сын.

Мои мальчики. Люблю их, люблю до дрожи, до тахикардии. Мне спокойно, когда они рядом со мною.

На террасу выходит фотограф, что-то быстро говорит на итальянском, широко улыбаясь.