Настя появилась одной из первых, когда до конца рабочего дня оставалось чуть меньше часа. Шла не торопясь, по сторонам не смотрела. Светлана провожала ее глазами, чувствуя себя полной идиоткой, и жалела о потерянном времени. И вдруг, повинуясь внезапному порыву, сама не зная зачем, выскочила из машины, чуть не забыв включить сигнализацию, и понеслась к метро по противоположной стороне улицы.
Горовец она опередила. На станции опять села в другой вагон, а потом чуть не бегом поднялась наверх. По знакомой со вчерашнего дня дороге помчалась к Настиному подъезду, вошла в него вместе с какой-то маленькой девочкой, снова пешком дошагала до самого чердака и только тогда почувствовала облегчение. Неужели она всерьез предполагала, что Анастасию в подъезде ждет киллер? Наверное, окончательно спятила.
На всякий случай Света постояла у небольшого окна под самым чердаком, с трудом отдышавшись и подумав, что ведет слишком сидячий образ жизни, а это нехорошо. На ее глазах Настя Горовец вошла в подъезд. Наконец хлопнула дверь ее квартиры несколькими этажами ниже, и только тогда Светлана медленно побрела вниз по лестнице.
Нужно было забрать машину, но снова тащиться на «Рижскую» не было никаких сил, и она поехала домой на метро.
Виктор Федорович впервые после смерти жены почти не слушал, о чем ему докладывают собравшиеся на совещания люди. Очнулся, лишь когда в кабинете повисло удивленное молчание.
– Извините, отвлекся, – буркнул Кузьменко, ощущая неловкость. – Я что-то устал, голова болит. Давайте перенесем разговор на… Лучше всего встретимся после праздников.
Он посмотрел на стоявший на столе календарь, попытался что-то прикинуть, но только махнул рукой.
– Потом решу, когда именно. Извините.
Сотрудники потянулись к двери. Слава задержался, делая вид, что разглядывает что-то на стене. Закрыл за последним выходящим дверь и зло – от того, что сильно встревожился, – спросил:
– Что с тобой, пап? Может, давление измерить?
– Отстань, сын, – попросил Виктор Федорович. – Какое еще давление? Голова разболелась, и больше ничего.
Вячеслав не уходил, и отец пообещал:
– Анальгин сейчас приму и домой поеду.
– Проводить тебя?
– Совсем спятил? – засмеялся Кузьменко-старший.
Тут Слава наконец-то облегченно хмыкнул и вышел, закрыв за собой дверь.
Голова действительно болела, но где взять анальгин, Виктор Федорович не знал. Без Светы он многого не знал. Например, что ему делать, если ее нет. Без нее даже дела фирмы как-то сразу стали неинтересными.
Когда умерла Даша, его спасла именно работа. В офисе о жене ничто не напоминало. Правда, сослуживцы говорили с ним, напустив скорбное выражение на лица, но на это он старался внимания не обращать. А домой, где о супруге напоминало все, Виктор Федорович приходил только спать. После смерти Даши он даже и в выходные приезжал на работу. Сидел в офисе, читал газеты, смотрел футбол. Тогда ему казалось, что так будет всегда.
Все изменилось, когда светловолосая секретарша Светлана умело и уверенно начала напоминать ему о планах на день. Она всегда очень вовремя, не спрашивая разрешения, приносила кофе и даже подсовывала таблетки от головной боли, каким-то чудом угадывая, что у него началась мигрень. Тогда Виктор Федорович наконец-то прекратил засиживаться в офисе допоздна, футбол стал смотреть дома, где смог уже спокойно смотреть на привычные напоминавшие о супруге вещи. Но то, что Кузьменко сейчас чувствовал, было совсем не похоже то, что он когда-то испытывал к жене. Например, ему, конечно же, не пришло бы в голову выстаивать по несколько часов под Светиными окнами и ждать, когда она проснется, как давным-давно, в юности, он стоял под окнами Даши.
Да, это было очень давно. Виктор Кузьменко приехал с практики ночью и прямо с рюкзаком ждал утра, сидя во дворе на лавочке и куря болгарские сигареты (тогда болгарские сигареты считались лучшими). И только потом, нацеловавшись с Дашей в подъезде, поехал домой. Перепуганные родители долго его ругали, а Витя долго оправдывался и каялся, что не сообразил позвонить, когда благополучно доехал до Москвы.