ГЛАВА 12

К февралю стало ясно, что Ричард Кромвель, отличающийся некоторыми достоинствами и являющийся в меньшей мере пуританином, чем его отец, никуда не годится как политический лидер. Кроме того, в силу тех или иных причин он приобрел себе немало врагов среди различных слоев общества. В результате этого он получил кличку Гнилой Дик.

Джулия была осведомлена обо всем, что происходило в Лондоне. Она постоянно прислушивалась к тем умным разговорам на политические темы, которые велись в Блечингтоне. Предполагалось, что ряд влиятельных военных в Вестминстере собираются взять власть в свои руки, а затем реставрировать монархию, которая должна прийти на смену диктатуре Ричарда. Уильям утверждал, что в правительстве есть скрытые роялисты, так что, возможно, у короля больше друзей, чем он думает.

И хотя Джулию все это очень интересовало, мысли ее постоянно возвращались к Сазерлею. Она беспокоилась о матери, от которой с самого Рождества не получила ни одного письма. Тогда Анна настаивала на том, чтобы дочь оставалась в Блечингтоне. Джулия страшно скучала по своим дорогим родственникам, но радовалась тому, что живет у Холдеров. Кристофер приезжал на Рождество. Между ними все оставалось по-прежнему: она явно нравилась ему, он не сводил с нее глаз. Он заметил, что ее постоянно окружают молодые люди, которые приглашают на танец, спорят за право сесть возле нее или сопровождать во время прогулки. Но если он и ревновал, то, будучи умным человеком, умело скрывал свою ревность. Он убеждал себя, что ему нечего опасаться: она останется верна ему, несмотря на ухаживания других парней. Временами, срывая с ее губ поцелуй во время танцев или в те редкие минуты, когда они оставались наедине, он просто дрожал от желания, которое испытывал к ней, и она чувствовала это. Не раз вспоминала Джулия клятву Адама и его слова о том, что он сделал бы на месте Кристофера. А это было как раз то, чего она страстно желала.

Хотя Кристофер и оставил Грэсхэм-колледж, он раз в неделю читал там лекции по физике. Он посетил Блечингтон накануне отъезда в Лондон. В тот же день Джулия получила письмо от Мэри. Он видел, как исчезает с ее лица радостное выражение. Девушка все больше бледнела, читая письмо.

— Что случилось? — спросил он.

Она взглянула на него, в ее глазах он увидел страх.

— Моя мать заболела. Она на третьем месяце беременности. Я должна ехать домой. Сегодня же! Сейчас же!

— Я велю оседлать двух лошадей. Сейчас уже поздновато отправляться в дорогу, но мы можем скакать до темноты, а на рассвете продолжим путь. Завтра мы уже будем в Сазерлее.

Когда Сюзанна узнала о случившемся, она стала настаивать на том, чтобы Джулия взяла с собой служанку. Не то чтобы она сомневалась в Кристофере, но условности общества обязывали девушку иметь сопровождение.

— Можешь оставить Феб у себя в Сазерлее. Я могу пожертвовать ею, так как дома у тебя нет служанки.

— Это очень любезно с вашей стороны, но все будет зависеть от моего отчима.

Сюзанна стояла у ворот дома священника и махала вслед трем всадникам, пока они не скрылись из виду. Ее озаботила беременность Анны, которой исполнилось сорок четыре года.

Когда путешествие закончилось и они оказались у крыльца Сазерлея, Джулия, не ожидая, пока ей помогут, спрыгнула с лошади и побежала в дом. Мейкпис стоял у Большой лестницы. Его мрачный вид говорил о том, что он не рад вновь видеть падчерицу в усадьбе. Джулия вспомнила данное ею Анне обещание начать новую жизнь и по возвращении в Сазерлей больше не ссориться с отчимом.

— Добрый день. Я прибыла домой, чтобы ухаживать за матерью. Где она?