Нож у него все-таки был. Он достал его как фокусник и поднес к моим глазам. Мне стоило больших усилий не закричать, нг я сдержалась. Все равно это бы не помогло.
Он провел лезвием по моей груди и… распорол тонкую ткань моей майки. Остальные откликнулись на его действия одобрительным гулом.
Неожиданно он убрал нож, хотя я уже приготовилась к самому худшему. Но испытания на этом не кончились. Парень с безумными глазами окунул указательный палец в остатки крови и с наслаждением облизал его. Меня чуть не вывернуло от отвращения. Он снова обмакнул палец, поднес его к моему животу и стал водить по нему пальцем, рисуя какие-то каракули. Кровь была еще теплой и липкой. У меня закружилась голова.
Разрисовав мой живот, он перешел к Яне и снова достал нож. Она дико завизжала и задрыгала ногами. Он только ухмыльнулся и поднес нож к ее груди. Янка заскулила и в эту минуту на парня с ножом бросился Мартынов. Он оттолкнул главаря и хрипло сказал:
– Не трогай ее.
Его поступок был благородным, но… главарь посмотрел на остальных и, повинуясь его взгляду она бросились на Мартынова, повалили его на пол и принялись с остервенением пинать ногами. Он даже не сопротивлялся, только пытался закрыть голову руками.
– Прекратите! Оставьте его! – Выла Янка, но ее никто не слушал.
И тогда произошло невероятное. Отрубленная кошачья голова повернулась вокруг своей оси, затянутые пленкой глаза животного ожили и загорелись зеленым светом. Голова несколько раз беззвучно разинула пасть и… отчетливо мяукнула.
ГЛАВА 28
Сатанисты не ожидали такого поворота и с ужасом уставились на ожившую голову, забыв и про нас и про Мартынова. Когда кошка мяукнула во второй раз, главарь швырнул в нее чашу. Она разлетелась на куски, не причинив голове ни малейшего вреда.
После третьего «Мяу!» тельце кошки зашевелилось и стало подниматься. Встав на все четыре лапы, безголовое туловище, пошатываясь, двинулось вперед. Этого сатанисты вынести уже не могли. С криками и воплями, сбивая друг друга с ног, они бросились прочь. Я с удовольствием последовала бы их примеру, но, увы, я была крепко привязана к гимнастическим кольцам.
Кошка, точнее, то, что от нее осталось, постояла с минуту посреди комнаты, затем голова, отделенная от туловища, снова повернулась и дьявольские глаза уставились прямо на меня. Тело развернулось и уверенно пошло ко мне.
Янка всхлипнула. Я посмотрела на нее и увидела, что ее голова свесилась на грудь. Счастливая, она потеряла сознание, и была избавлена от этого кошмара.
Добравшись до меня, кошка уселась прямехонько под моими ногами. Так близко, что я мозла разглядеть страшную рану с запекшейся по краям кровью. Стараясь не смотреть в сторону головы, я прошипела:
– Брысь отсюда!
Но видимо, кошки с отрубленными головами не подчиняются обычным командам. Вместо того, чтобы испугаться и убежать, безголовая тварь напружинилось и кошка прыгнула на меня. Когтистая лапа оставила глубокие царапины на моей ноге. Кошка прыгнула снова, ноя лягнула ее ногой в воздухе и отшвырнула в центр комнаты. Черное тельце шмякнулось об пол и несколько секунд лежало неподвижно. Но глаза продолжали светиться в темноте, я поняла, что это еще не конец, и оказалась права. Лапы зашевелились, ища опору, тело приподнялось и стало медленно приближаться. Меня колотило от страха. Мне казалось, что еще немного и я точно сойду с ума, еще одной попытки этого ходячего трупа мой рассудок просто не выдержит. И в тот момент, когда я это поняла, раздался звон разбившегося стекла. Тим спрыгнул с подоконника и одновременно с этим безголовое тело кошки рухнуло как подкошенное. Страшные зеленые глаза погасли.
Тим сразу же оценил обстановку и быстро подошел к нам. Янка все еще была без сознания, я выглядела немногим лучше. Он посмотрел на лохмотья, оставшиеся от моей майки и насмешливо сказал:
– Я так часто вижу тебя голой, что мне, по-видимому, как порядочному человеку, придется на тебе жениться.
– И не надейся, – фыркнула я, – я не выйду за тебя замуж, даже если ты раздобудешь алтарь на колесах и будешь на нем за мной гоняться.
Тим освободил мои руки и осторожно опустил меня на пол. Сначала я совсем не чувствовала онемевших плеч, потом точно тысячи иголок вонзились в тело, я застонала от боли. Тим, в эту минуту занятый Яной, обернулся и сочувственно сказал: