Глава 2

Женщины. Жены. Они всегда узнают последними, думал Марк, раздраженно качая головой. Господи Боже мой, этот парень убил девушку из стриптиза, с которой встречался. Стриптизерка? Боже праведный! Ну конечно. Быть может, у нее было доброе сердце, вероятно, под ценником, который она напяливала на себя во время представления, таилась личность. Но, называя вещи своими именами, бедная зарезанная девочка была проституткой. Однако, похоже, жене этого парня нет никакого дела до того, что та была женщиной такого сорта. Вот она, жена подонка, его крошка: лицо залито слезами, умоляет врача спасти жизнь человеку, который только что украл — пусть и невеликие — мечты другого.

— Итак, что мы имеем, а? — пробормотал Джимми Дево, высокий, тонкий, словно жердь, дружелюбный парень с лохматой темной шевелюрой и лицом, смахивающим на морду ищейки. По званию Марк был выше Джимми, но они часто работали вместе. Напарники. Когда улицы кишат негодяями с ножами и стволами, до званий ли тут? Джимми тоже покачал головой: — Складненькая. Симпатичная женщина. Волосы богатые. И задок.

Джимми всегда так выражался. Сослуживцы называли его манеру комментировать картину места происшествия юмором висельника. Сегодня они расследовали убийство. Что может быть серьезнее? Но юмор не в последнюю очередь помогает копам не свихнуться в той жизни, которую они для себя выбрали.

Обычно Марк подыгрывал напарнику. И в этом не было даже намека на секс, женщины-полицейские, выезжая на происшествие, тоже откровенно обсуждали достоинства и недостатки человеческого тела, не важно, мужского или женского. Мужчины и женщины в таких случаях употребляют разного рода клише, у полицейских тоже свои клише.

Вот и сегодня…

— Джимми, мы здесь не затем, чтобы оценивать ее задок, — сказал Марк.

Джимми, судя по всему, не заметил его настроения:

— И грудки тоже недурственные.

— Джимми, мы здесь не для того, чтобы оценивать ее грудки и задок, — еще тверже сказал Марк.

— Ладно, мы здесь не для того, чтобы их оценивать, но вот ведь они перед нами, и они так хороши! На кой черт, скажи на милость, этому парню понадобилось убивать проститутку, если дома его ждала такая женщина?

— Да ладно тебе, мой мальчик, ты не первый день служишь в полиции, чтобы не знать, что в мире полно всяких психов и что порой даже более нормальные, «парниковые» особи ведут себя как психи.

— Я бы ее на проститутку не променял, — со вздохом заключил Джимми.

— Джина Лаво не была обычной в твоем представлении проституткой, — заметил Марк.

Джимми посмотрел на друга долгим, тяжелым взглядом, потом пожал плечами и согласился:

— Да, Марк, она не была обычной в твоем представлении проституткой. Отнюдь. Ты вообще в порядке?

— Конечно, я в порядке.

В ожидании доктора, вызванного на место убийства, Марк все больше раздражался. Он отвернулся от пытливого взгляда Джимми и снова с ног до головы оглядел жену Джона Марсела. Ее звали Энн. Энн Марсел. Поначалу он даже принял ее за ребенка, такой миниатюрной она была — росту в ней, казалось, не больше пяти футов трех дюймов. Но Энн Марсел не была ребенком. При ближайшем рассмотрении ей можно было дать лет тридцать — тридцать пять. Может, даже немного больше. Маленькая, но, надо отдать должное вкусу Джимми, отлично сложена. Миниатюрная конституция не портила прелестные формы. Очень светлая блондинка с волосами до плеч, почти неправдоподобно зелеными глазами на фоне светлой кожи лица с мелкими и изящными чертами, она напоминала изысканно сделанную куклу. На ней было нечто, когда-то представлявшее собой, видимо, легкое весеннее платье из мягкой ткани темно-серого цвета, прежде свободно ниспадавшее и скрывавшее ее изящные формы, однако сейчас, пропитанное во многих местах кровью, оно облепило ее тело.

— Джон Марсел — художник, — сказал Джимми, словно это все объясняло.

Марк поднял бровь: