– Но, даже если такое случится, этот донос папа ведь может никогда и не увидеть, – произнесла она со значением.

– Вы гарантируете? – живо спросил регент.

– Гарантировать я могу только такое вмешательство Рима, которое будет соответствовать нашим сегодняшним договорённостям. Если таковые состоятся, папа, как и прежде останется всего лишь сторонним наблюдателем, что бы ему ни доносили. Ну, а не договоримся…

– Можете не продолжать, – хмуро перебил Бэдфорд.

Все трое помолчали. Регент яростно тёр ладонью подбородок. Филипп, с показным безразличием, перекатывал в руке зёрна чёток. Герцогиня же вернулась к изучению канделябра. Она прекрасно понимала – на переговорах заранее теряет позиции тот, кто начинает задавать вопросы непосредственно по делу. Отвечающий же становится в положение человека, который это дело вроде бы корректирует тем своим мнением, о котором его спрашивают. Поэтому она ждала вопросов. Но Бэдфорд тоже не спешил что-то спрашивать или уточнять. Закончив тереть подбородок, он покосился на дверь, за которой вдруг то ли померещились, то ли действительно послышались шаги…

Нет, кто-то определённо приближался, тяжело шаркая!

– Вы ещё кого-то ждёте? – насторожилась герцогиня.

Удивлённый Филипп тоже поднял голову.

– Жду, – поморщился Бэдфорд. – Прежде чем решать что-то, я должен быть уверен, что не обманывался с самого начала, и вы, мадам…

Договорить он не успел. Шаркающие шаги затихли, и дверь начала открываться.

В слабом свете всего нескольких свечей из темноты коридора заползала в комнату безобразно расплывшаяся фигура с одутловатым жабьим лицом.

Досадливо крякнув регент поднялся. Следом встали Филипп и мадам Иоланда.

Перед ними, опираясь на руку сморщенной дуэньи, стояла королева Изабо.

– Заждались? – прошепелявила она и мерзко засмеялась.

Мадам Иоланду охватил ужас. Она совсем забыла про существование женщины, которая до сих пор именовалась королевой этой страны! Впрочем, женщиной то, что осталось от красавицы Изабо, назвать теперь было сложно.

Переваливаясь жирным телом и продолжая хихикать беззубым от потребляемых сладостей ртом, королева добралась до пустого стула и вдавилась в него, словно набитый тряпьём узел. На дуэнью махнула, дескать, убирайся, и та с достоинством вышла. Сама же Изабо хихикать перестала, но осмотрела собравшихся с нескрываемым злорадством.

– Вспомнили, наконец, да? Ну, так вот я – ещё живая.

Она попыталась поёрзать на стуле, который отозвался жалобным скрипом, но тесное пространство подлокотников зажало обширное тело в тиски.

Мадам Иоланда и оба герцога сели.

– Итак, – тоном председательствующего на королевском совете заговорил Бэдфорд, – её величество я потревожил для того, чтобы получить подтверждение факту, который мы здесь поставили во главу угла.