— Значит, вы — шпион...

— Да, — сказал дядя Сэмми. — И твой отец тоже был шпионом. Дьявольски удачливым шпионом.

Майкл попытался глубоко вздохнуть, но у него не получилось. Все это не укладывалось в голове. Словно он в одно прекрасное утро проснулся в незнакомой комнате, в незнакомом доме, а снаружи — совершенно незнакомая местность. Словно мир разом изменился до неузнаваемости. Все вокруг сделалось каким-то ненастоящим, искаженным, как будто сон продолжался.

— Чем конкретно занимался отец? — спросил он наконец. Майкл с усилием выдавливал слова, рот был словно забит грязью.

— Выполнял оперативные задания, — ответил Джоунас. — Он никогда не мог усидеть за письменным столом, и не был бы счастлив, работая на одном месте. Выбрал себе оперативную кличку Сивит. На нашем жаргоне таких, как он, называют «котами». И, как всякий «кот», Филипп занимался мокрыми делами.

Дядя Сэмми не повел Майкла внутрь здания Бюро, они прогуливались по аллее внутри территории, обнесенной высокой железной оградой. Ограду по всему периметру опутывали электрические провода, тут и там из земли торчали железные столбики с электронными датчиками, и где-то в вольерах лаяли сторожевые псы.

— Это означает весьма специфический вид полевой работы, — продолжал дядя Сэмми. Становилось жарко, и они старались идти под сенью платанов. — Лишь самые избранные агенты получают право стать «котами».

— И что же они все-таки делают, эти ваши «коты»?

— По-видимому, выражение «мокрая работа» следует понимать буквально — они проливают кровь.

— То есть как?

— Такая профессия, Майкл, — объяснил Джоунас. — Иногда наша контора вынужденно санкционирует ликвидацию отдельных индивидуумов. Обычно это называется терроризмом.

Пораженный Майкл снова окаменел. Дядя Сэмми нанес удар ниже пояса. Кто угодно, только не мой отец! — свербила в голове мысль. Майклу хотелось бежать прочь без оглядки, забиться в темный угол или броситься наземь и зарыдать. Не может этого быть! Но умом он уже понимал, что это правда. Все подтверждало ее — приезды и отъезды отца, многочисленные мелкие детали, случайно оброненные фразы... Будто к составной головоломке, никак не складывавшейся в единое целое, вдруг нашелся ключевой фрагмент, и этот единственный кусочек сразу связал все непонятные части в целостную картину.

Майкл, будто со стороны, услышал свои слова:

— Нет, только не терроризм. Террористы — фанатики. Еще в эпоху крестоносцев среди арабов появились так называемые ашаши, которые, накачавшись наркотиками, тайно убивали христиан и своих менее ревностных, единоверцев. Вообще говоря, терроризм — род безумия. В данном случае дело, судя по всему, обстоит иначе.

Сэммартин остановился под магнолией. Одуряюще приторный аромат вызывал почти отвращение. Джоунас поднял на Майкла внимательные серые глаза.

— Теперь ты меня возненавидишь. Не отрицай, какой смысл? Я же чувствую по твоей реакции. Считаешь, что я виноват в смерти твоего отца. И, наверное, в том, что он вел такую жизнь. Что ж, я тебя понимаю. Но ты не прав ни в том, ни в другом. Твой отец сам пожелал заниматься этой работой. Она была ему необходима. Я действительно завербовал Филиппа — но лишь после того, как близко узнал и понял, чего он хочет.

Майкл покачал головой.

— Вы хотите сказать, что моему отцу нравилось убивать людей?

Джоунас выдержал его взгляд.

— Ты и сам знаешь, что это не так. Не такой он был человек. Филипп делал только то, что необходимо для безопасности страны.