И один только раз полковник почувствовал себя носителем подобного взгляда: тогда он впервые ступил на марсианскую почву невдалеке от ущелья Копрат. Изнутри шлема, в отблеске солнечного света, на него внимательно смотрели глаза «чужого» — в их взгляде не было страха, но читалась одержимость. Та внезапная встреча с самим собой оказалась для Королева главным, определяющим событием жизни.

Над портретами висела мертвенно-масляная картина, изображавшая посадку на планету. Цветовая гамма более всего напоминала о борще и томатном соусе. Марсианский пейзаж был сведен к соцреалистическому кичу. Рядом со спускаемым аппаратом художник поместил фигуру космонавта в скафандре, изображенную со всей присущей официозу тщательной вульгарностью.

Королев с отвращением ждал прибытия Ефремова — бортового политрука.

Когда Ефремов наконец добрался до «Салюта», полковник с удовлетворением отметил у кагэбэшника ссадины на шее и разбитую губу. На политруке был японский спортивный костюм фирмы «Кансаи» и модная итальянская палубная обувь. Он вежливо кашлянул.

— Доброе утро, товарищ полковник.

Королев молча рассматривал собеседника, выдерживал паузу.

— Ефремов, — проворчал он наконец, — я вами недоволен.

Политрук покраснел, но выдержал тяжелый взгляд.

— Давайте в открытую, полковник, как мужик с мужиком. Предназначался он, конечно, не вам.

— Вы говорите об «ужасе», Ефремов?

— Да, о бета-карболине. [82]Если бы вы не потворствовали асоциальным поступкам, не принимали бы взяток, подобного бы не случилось.

— Так, по-вашему, я сводник, Ефремов? Сводник и пьяница? В таком случае вы рогоносец, контрабандист и стукач. Это я вам как мужик мужику говорю.

На лице политрука появилась привычная маска оскорбленной праведности.

— Расскажите мне, Ефремов, для чего вы тут? Чем вы занимались с тех пор, как оказались в Космограде? Нам известно, что комплекс закрывают. Что ожидает гражданских членов экипажа, когда они вернутся на Байконур? Дело о коррупции?

— Допросы, несомненно, проведут. В некоторых случаях не исключаю принудительной госпитализации. Уж не полагаете ли вы, полковник, что это на Советском Союзе лежит ответственность за провал миссии Космограда?

Королев промолчал.

— Космоград был мечтой, полковник. Мечтой, не воплотившейся в реальность. Как и освоение космоса в целом. Нам здесь не место. Целый мир еще нужно обустроить. СССР — величайшая держава в мировой истории. Нельзя терять чувство перспективы.

— Вы считаете, от нас можно вот так легко отмахнуться? Мы же элита. Высококомпетентная техническая элита.

— Скорее, меньшинство, полковник. Исчезающий вид. Что вы производите за исключением кучи ядовитого американского дерьма? Экипаж должен был бы работать, а не сливать на черном рынке подпольный джаз и порнографию. — Лицо Ефремова приняло спокойное, уверенное выражение. — Экипаж возвратится на Байконур. Орудиями можно управлять и с Земли. Вы, безусловно, останетесь здесь. Вас будут навещать гости — космонавты из Африки, Южной Америки. Для них космос сохранил часть былого престижа.

— Что вы сделали с мальчишкой? — процедил Королев.