Оскар заглянул внутрь – и словно уперся взглядом в стену. Сначала он не увидел ничего. Разглядеть что-либо было трудно. Дело в том, что самки меганереисов отличались от самцов. Перед тем как делать кладку яиц, они сбрасывали чешую, оставаясь, если так можно выразиться, «голыми». Их черная кожа была чем-то вроде дымовой завесы в водной мгле.

Оскар протиснулся внутрь расселины. Оказавшись внутри, он понял, что цель достигнута: это грот из тех самых, куда приходят откладывать яйца самки червя.

И тут он увидел. Увидел едва заметное зеленоватое свечение.

Яйца! Это могли быть только они!

Обычному человеку никогда бы не удалось разглядеть темную тень, темнее даже, чем мрак в пещере, если, конечно, такое возможно. Но зрение Оскара было острое. Кладка была только одна – сложена пирамидкой. Рядом что-то чернело и слегка извивалось. Видимо, самка только начала выделять из своего тела яйца. Она словно выполняла в воде непонятный танец.

Лезть на рожон здесь бессмысленно. Самка надежно охраняла кладку. Легко было представить, как та обкрутит его и зубами вырвет горло, точно кусок сосиски, запеченной в тесте. Он не имел права на ошибку, вот в чем суть.

Оскар чуть задержался, прикидывая в уме лучший ход. Он умел строить планы. Он накручивал себя до предела, и его мозг, не выдерживая, иногда едва не вскипал, но всегда давал нужное решение.

«Ну что ж, – решил Оскар и язвительно скривил губы, – поиграем в мою игру, детка. Нам обоим что-то нужно. Надеюсь, от такого угощения ты не откажешься».

Он достал из поясной сумки небольшую керамическую баночку, наполненную морской водой, отвернул на ней крышку, извлек дюжину жирных личинок инопланетного светляка, прозванного туземцами «танцующей мухой», и слегка сдавил их тушки. Личинки зашевелились, спазматически сжались и выпустили из себя какую-то тягучую, с сильным запахом жидкость, а затем начали светиться и вибрировать в руке с такой скоростью, что казалось, будто они вот-вот собираются взлететь. Они загудели, их поверхность забурлила, словно страдающий несварением желудок, то и дело стреляя холодными «искрами». Они походили на прирученные солнца. Оскар выпустил их, а сам отпрянул в сторону.

Самка почувствовала вибрацию и густой «аромат» деликатеса, подняла голову, на пару секунд замерла, а потом начала покачиваться из стороны в сторону. В этот момент она была чем-то похожа на женщину, которая свесилась с кровати, нащупывая трезвонящий на полу будильник. Хищная тень метнулась к выходу. Одержимая голодом, тварь клюнула на приманку. Оскар отчетливо услышал, как дважды клацнули ее челюсти, поглощая маленькие «солнца», а сам в это время уже подобрался к кладке. Личинки танцующих мух охотно помогли Оскару в деле, пожертвовав собой.

«Правилами хитрость разрешается», – подумал он. Хотя, конечно же, не разрешалась. Но это были его правила.

Длинные, худые перепончатые пальцы Оскара потянулись к пирамидке, и он с мастерством хирурга приподнял верхнее яйцо, провернул несколько раз вокруг оси, отделив от клейкой слизи. И снял его, не задев остальные. Действовал он аккуратно, будто это был карточный домик. Он впервые держал яйцо морского червя – еще мягкое, податливое, не окостеневшее – оно слегка прогнулось в его руке, но не лопнуло, как он боялся.

Самка в эйфории покачивалась у входа – личинки танцующих мух, державшиеся до этого три дня в пятипроцентном спиртовом растворе, оказали на нее наркотическое воздействие. Но Оскар знал, что это продлится недолго. Скоро ее мозг выйдет из наркотической спячки, и она заметит, точнее, почувствует пропажу яйца.

«Да, эта жадная тварь все-таки глупа, как пень», – подумал он, аккуратно поместил яйцо в банку, закрутил крышку и засунул обратно в сумку.

Оскар медленно поднес руку к лицу. От руки исходило тусклое, какое-то колдовское свечение. Он приблизил пальцы к жабрам, они пропустили через себя воду, и рецепторы ощутили слабый, едва уловимый аромат.

«Вот, черт! – огорчился он. – Самцы могут почуять выделения личинок и решить полакомиться мной».

Он согнулся, коснулся ногами стены пещеры, оттолкнулся и, вытянувшись стрелой, выскользнул из расщелины.

Оказавшись снова в воздушном «мешке», Оскар едва не столкнулся нос к носу с самцом-червем. Тот вырвался из воды разноцветным вихрем, ссутулился над человеком, как театральный злодей, и раскрыл пасть. Оскар успел ступить ногой в воду – червь почуял это, но напасть в воздушном пространстве он мог только наугад, так как здесь его «нюх» был бесполезен. Этим и воспользовался Оскар. Он резко затормозил и встал как вкопанный, вытащил из колчана «стрелу» и ткнул ей в ничем не защищенную, покачивающуюся голову червя.

Раздался оглушительный хлопок. Весь окружающий мир утонул в грохоте этого выстрела, сотрясшего каменные своды пещеры. Звук, казалось, проник прямиком в мозг, минуя уши.

Уродливая голова червя разлетелась на ошметки, а тело завалилось набок, задергалось в конвульсиях, начало извиваться и сползать обратно в воду.