— Мне что, нужно жрать эту тварь сырой?

— Можешь тушить, варить, пожарить, закоптить, сие неважно, важен лишь итог. Как только плоть окажется в желудке, все тело силу обретет, прождав всего какую-то минутку.

Ворон умолк, склонил голову на бок и ехидно добавил:

— Лишь сердце съешь сырым, таков закон, и вечен, непреложен он.

— А что будет, если не стану есть?

— Лишишься силы, магии, руки.

Я коснулся новообретенной конечности.

Перспектива потерять ее откровенно пугала. Кто я тут? Да никто и звать никак. Нет, даже хуже: тварь, заключившая сделку с архидемоном, но не успевшая еще набрать сил. А что из этого следует?

Что не время привередничать. И с этой мрачной мыслью я достал нож, подходя к волчьему боку.

К счастью, в детстве пришлось изрядно побродить с отцом — заядлым охотником — по лесам, а потому я знал, как нужно свежевать животных, и что следует делать потом. Надеюсь, у этого волчка нет каких-нибудь паразитов. А то последнее, что мне нужно, так это демонические глисты!

Работа заняла не очень много времени. Конечно, потрудись я подольше, смог бы сделать более внушительные запасы, но солнце неуклонно стремилось прочь с небосклона, а значит, следовало рвать когти. Очень не хотелось проверять, что же случится спустя трое суток.

Окровавленные куски мяса завернул в одежду мертвых товарищей, затем сложил в отдельный вещмешок, и кое-как пристроив оба на спине, занялся маскировкой. Новую руку замотал тряпками в несколько слоев, постаравшись полностью спрятать алую псевдокожу. Получилось так себе, но перчатку взять было негде. Хорошо хоть длинные рукава куртки скрывали протез от любопытных глаз. Последним штрихом стало оружие. Я выдернул из трупа копье, прикрепил к вещмешку меч, повесил на пояс арбалет, который каким-то чудом пережил встречу с волком. Убрал в колчан все целые болты.

Затем выдохнул и взял в руки большое волчье сердце.

— Сейчас блевану, — сообщил я ворону.

Тот лишь презрительно клекотнул.

— Я серьезно. Смотреть на это мерзко.

— Убогий смертный, — процедил Айш-нор. — Помогу, так уж и быть, ты ж — ешь.

Я вздохнул.

Да ну, нафиг! Жрать сырое сердце не было настроения от слова «совсем». Но очень, прямо-таки очень хотелось вернуться домой. А значит, придется пострадать, раз уж для дела. Не будет же он троллить меня? Но все равно, поедать эту сочащуюся кровью дрянь было мерзко. Но надо, надо, блин!

Мысли метались внутри черепной коробки, брезгливость боролась с жаждой жить. Последняя, наконец, победила. Я зажмурился…