Я проглотил сивуху и зашелся в приступе кашля:

— Черт, давай по второй.

За второй последовала третья, а после — четвертая. Уж не знаю, из чего они гнали эту дрянь, но — таки да — моей недоразвитой магическй регенерации было совершенно недостаточно, чтобы справиться с ней. Впрочем, у Сюин дела шли не лучше — взгляд ее расфокусировался и осоловел, пожирательница сейчас ни капли не походила на чудовище, способное прикончить трехметрового рыцаря, закованного в толстенные заговоренные доспехи. Скорее, на девчонку из корейской дорамы, которую бросил парень и которая теперь напивается дешевым соджу в забегаловке вместе с другом детства. Так что не врала насчёт действия пойла. И правда, оно хорошо било по башке.

С каждым глотком в пьяных глазах китаянки появлялось все больше и больше отчаяния, боли и горя. После пятой она едва не плакала, а после шестой, спросила:

— Скажи, почему ты делаешь это?

Сюин, однозначно, напилась в драбадан, но речь ее при этом звучала на удивление четко и понятно,

— Делаю что?

— Борешься… пытаешься вернуться?

— Я должен, меня там ждут, — пожал я плечами, подцепив странного вида гриб, который на вкус оказался очень даже неплох. — Не имею права сдаваться.

— И поэтому так рвешься… туда? К демонам?

Когда Сюин произносила эти слова, её руки дрожали, и очередная порция алкоголя едва не пролилась, но китаянка сумела-таки влить её в себя, после чего заговорила ещё яростней и злее.

— Не знаю как там у Судий, но Пожиратели признают только боль и страдания. Лишь так можно стать сильнее, пройдя очередное их испытание. Ты знаешь, зачем эти пытки вообще нужны?

— Нет.

— Укрепить связь с миром демонов, — выдохнула девушка, доставая с пола непочатый кувшин и разливая её по кружкам. — Каждый поход туда, каждое пройденное испытание лишь расширяет канал, через который энергия ада проникает в тебя, а через твоё тело — передается демону-контрактору. Ты буквально уродуешь себя, обрекаешь на кошмар наяву, чтобы эти твари смогли получать чуть больше энергии!

Последние слова она выкрикнула.

— Понимаешь? — Сюин все больше хмелела и распалялась, всё больше жалела себя.

Она уже не скрывала слезы, по-видимому, удерживаемые в иные дни, не боялась показать истинную себя, продемонстрировать слабость.

— Понимаю. Но не остановлюсь. Я пойду до конца и найду способ убраться из этого клятого мира.

Я принял кувшин из ослабевших рук азиатки и разлил нам еще пойла.

— И не сдамся, сколько бы времени ни прошло…