— Из чего сделаны стены? — не удержалась от вопроса.

— Это специальный пластик. Как ты уже поняла, колония находится под землей. Здесь нет электричества. Свет мы генерируем сами, — пояснил Филипп.

Колония? Интересно кого или чего? И зачем им я? Столько вопросов, которые я не готова задать. Откуда взялась эта робость? Неужели моя прежняя жизнь была настолько пуста, что я с радостью обменяю ее непонятно на что? Или она резко опустела со смертью Витали, и я ухватилась за возможность вычеркнуть все разом?

— Не вижу тут ни одной лампочки, — единственное, о чем рискнула спросить. Какое-то непонятное чувство тормозило задавать другие вопросы, словно ответы на них могли не понравится до такой степени, что рисковали разрушить иллюзию перемен.

— А их и нет, — Филипп на мгновение повернул голову, и я увидела его красивое лицо. Неизвестно почему, мне стало так приятно, что захотелось петь. Начиная с сегодняшнего утра, я перестала себя узнавать. — Светятся сами панели. Я же говорил, это необычный свет.

— А что это за двери?

Вдоль всего длинного коридора с обеих сторон тянулись двери, такие же черные.

— Это квартиры колонистов, — ответил Филипп.

— А долго нам еще идти?

Я чувствовала, как ноги постепенно перестают мне подчиняться, все более заплетаясь, по мере углубления в бесконечный коридор.

— Пришли, — Филипп остановился у одной из дверей, без номера или таблички. Никакого замка я тоже не заметила.

Он слегка надавил, и дверь поддалась. У них тут нет замков? Я спросила об этом вслух.

— В этом нет необходимости. У нас нет тайн друг от друга.

Его ответ я услышала вполуха. Стояла и озиралась по сторонам. А посмотреть было на что… Никогда в жизни не видела таких длинных комнат! Я с трудом могла разглядеть кровать в ее глубине. В этой комнате было все и ничего одновременно. Душ, ванна, туалет — все не далеко от входа. Никаких дополнительных помещений для этого не предусматривалось. Несколько шкафов, стол, телевизор на стене, даже телефон. Последнему я обрадовалась, но Филипп моментально охладил мой пыл:

— Телефон только для внутренней связи. Домой с него ты не позвонишь.

Я старалась не подать виду, как расстроилась. Зачем, тогда мне он? Кому я тут буду звонить?

Не считая кровати, что маячила зеленым пятном, все остальное было черное, как и стены. Естественно, никаких окон я не заметила. Комнату заливал яркий желтый свет.

— Он что, все время горит?

— Свет? — уточнил Филипп. Я угрюмо кивнула, настроение стремительно неслось вниз, и я не понимала, что так на меня действует. — Он автоматически включается, когда открывается дверь. Его можно приглушить, — Филипп хлопнул единожды в ладоши, и свет перестал раздражать меня яркостью. — Можно вообще потушить, — он дважды хлопнул, и мы погрузились в темноту.

Но, что это? Я резко перестала соображать, когда различила две светящиеся точки, в том месте пространства, где предположительно должны были находиться его глаза. Услышала хлопок и зажмурилась от яркого света.