— А теперь финальный удар!

Он закрывает лапами лицо, и Алиса бьёт со всей силы. Слишком сильно… Явно переоценив свои возможности, она летит вперёд вслед за рукой и почти падает на пол. Спартак ловит дочку, умудрившись молниеносно отбросить лапы.

Вскочив с матов, я подлетаю к ним и опускаюсь на колени возле дочери. И тут же выдыхаю, когда слышу, как она хохочет от собственной неуклюжести и от того, что Спартак щекочет её за бока.

— Вот это удар! — поддевает он дочку. — Ты сама себе устроила нокдаун, ты знаешь?

Она не может ответить, смеясь и извиваясь от щекотки.

Смотрю на них с улыбкой. Потом ловлю короткий взгляд Спартака на своём лице. И неожиданно остро ощущаю, как между нами пробегают искры. Поспешно стираю с губ улыбку, а он перестаёт щекотать Алису.

— Вставай, Лисёнок, — произносит мужчина, и я вижу, что он сам не ожидал, что назовёт её именно так.

Алиса тут же прекращает смеяться. А когда встаёт на ноги, всматривается в лицо чемпиона каким-то совершенно новым взглядом. Внезапно протянув руку, хочет дотронуться до его лица, но вспоминает про перчатки — и её рука разочарованно падает вниз.

Дочка нервно кусает губы, явно не решаясь высказаться. А я почти не дышу. Застываю в ожидании того, что именно хочет сказать Алиса.

И Спартак молчит, глядя в глаза дочери. Сейчас он кажется особенно открытым и от этого — уязвимым.

— У тебя такие же глаза, — наконец произносит дочка смущённо. — Такого же цвета, как у меня, — а повернувшись ко мне, практически требует моей поддержки: — Ведь правда, мамочка?

Боже…

Я с трудом сглатываю горький ком в горле и выдавливаю:

— Да… такого же цвета.

— А у папы глаза серые, — продолжает Алиса выдавать какие-то свои детские умозаключения.

А может, не настолько они и детские?..

— Так, ладно… На сегодня достаточно! — резко поднимаюсь с колен. — Нам уже пора.