Сам я не был большим любителем кредитов в любом форме. Коробит меня просыпаться по утрам с мыслью, что кому-то что-то должен. Однако других я не осуждаю. Да и нужно же как-то офисному планктону, который ничего своими руками сделать не может, даже кран починить или засор в ванне прочистить, присосаться к трудягам и буквально тянуть деньги из воздуха.
— Хорошо, — легко соглашаюсь я и говорю: — Тогда пойдем?
— Пойдем, — отвечает она.
И мы втроем заходим в универмаг. Путь предстоит долгий, так что набираем достаточно. Но не с излишком.
Мишка, что покрепче, на дух не переносит. Сестра с ним в этом была солидарна. Ну а я последовал мнению большинства, и так наша тележка оказалась загружена в основном пенным и соответствующими закусками. Обычная еда и напитки у каждого были свои.
В назначенное время к толпе подростков, если так можно назвать группу людей в возрасте от 18 до 25 лет, подъезжает туристический двухэтажный автобус. Народ как обычно ломанулся вперед, но открывается дверь и оттуда выходит молодая, чуть полноватая девушка в удобном спортивном костюме, которая перегораживает собой проход и громко объявляет:
— Меня зовут Алла, и я ваш провожатый. Заходим организованно, по спискам. Не забываем готовить паспорт, — и, достав из папки листок бумаги, стала зачитывать фамилии: Абрамова Наталья Сергеевна, здесь? — из толпы поднимается тонкая белая ручка и, сверив паспортные данные, она пускает ее в автобус. — Асташкин Иван Геннадиевич… Бахвалов… Белый Алексей….
Услышав свою фамилию, я не даю ей закончить и высоко поднимаю руку, выхватывая у Мишки пакеты:
— Здесь.
Сверившись с паспортом, она пропускает меня, и я сразу поднимаясь на второй этаж. Поднимаюсь, а там уже сидит Наташа, заняв сумками соседнее кресло. Пройдя мимо нее в хвост автобуса, сажусь у окна, а на двух соседних местах ложу свою сумку и пакеты. Моих новых знакомых с фамилией Яшкины ждать придется долго. Как-никак, последняя буква алфавита.
Когда автобус наконец загрузился и тронулся с места, я не отлипал от окна следующие полчаса, пока мы выезжали за черту города. Прощался с городом на долгие полгода. Именно столько по условиям контракта я обязан отработать в селе Малые Дубки, прежде чем смогу вернуться обратно. Если, конечно, мне там так не понравится, что захочу остаться.
Ехать до Малых Дубков предстояло почти два дня. Автобус шел плавненько, убаюкивал, и многие уснули, невзирая на орущий плазменный телек и гудящую толпу подростков. Завидую им. У меня самого чуткий сон, любой шум и проснусь.
Алла, оставшись внизу, пыталась запретить всем знакомиться исконно-русским способом. Говорила, что не будет каждые 15 минут останавливать автобус. Увы, даже надавив на самый слабый человеческий орган — мочевой пузырь, ей не удалось этого сделать. Так что добирались мы весело, но долго. Так как останавливались не раз в 3 часа, как должны были, а каждый час, особенно долго задерживаясь на бензоколонках, ожидая, пока народ простоит очередь в туалет и пополнит запасы.
Когда автобус повернул за указателем «Малые Дубки», меня раздирали противоречивые чувства. Все-таки следующие полгода я проведу вдали от города, ставшего родным, буду скучать по друзьям и клубу исторического фехтования, в который ходил каждую неделю последние 3 года.
Тогда я еще не знал, что в ночь дня приезда произойдет нечто из ряда вон выходящее, и я буду благодарен судьбе за то, что в тот момент не оказался в городе с миллионным населением.
Глава 1. Малые Дубки
По приезду всех нас устроили в одном месте — в оставшейся еще с советских времен старой пятиэтажке-общаге. Парней поселил на втором этаже, а девушки заняли третий и частично четвертый этаж. Как я понял, завтра подъедет вторая партия и будет полна горница.
В комнате стояла только кровать на пружинах, тумбочка, да небольшой шкаф в углу. Как-то сразу повеяло воспоминаниями, когда я каждое лето ездил в лагерь «Солнышко», пока мать не сократили с завода, и про бесплатные путевки пришлось забыть.
На каждом этаже в конце коридора располагался туалет с железными кабинками и дыркой в полу, ржавыми умывальниками, а за смежной дверью — душевая с выцветшей плиткой и всего одной лейкой с наполовину забитыми соплами.
Когда народ понял что к чему и пошел жаловаться на бесчеловечные условия быта, оказалось, что жаловаться вроде как некому. Алла уехала вместе с автобусом, а смотрителю общаги, которому она сдала нас с рук на руки, до наших претензий не было никакого дела.