– Вот вы, сударыня, утверждаете, что законная супруга Михаила. А чем вы это можете доказать?

– Да хотя бы знанием о его личных договоренностях с бароном Фэйфом. И с Се́ргием. Это те самые, которые помогли ему избежать казни и отправили в нужное место на Дне. Кроме того, я знаю о каждой его последней минуте в Планетарии города Иярты. Он мне все подробно рассказал.

– То есть вы можете гарантированно подтвердить, что господин Македонский остался жив, невредим и…

– О том и твержу вам долгое время! – не скрывала своего раздражения императрица. – Уж я-то о своем муже знаю больше всех и лучше. После этого мы с ним побывали несколько раз на Дне, где он и меня сделал Светозарной. Погостили у его родителей. Нанесли визит правящей чете империи Моррейди… Ну и так далее…

– Если так и если ничего не напутано…

– Вы еще смеете сомневаться в моих словах?!

– Что вы, сударыня, что вы! – Только одного упоминания имени барона Фэйфа хватало для подтверждения правдивости слов рассерженной дамочки. О помощи бывшему узнику со стороны валахов знало только высшее начальство. Даже беременные обладательницы полных комплектов никогда не заикались о подобном. Поэтому офицер добавил уважительности в тоне: – Ни в едином вашем слове не сомневаюсь! И мы безмерно счастливы, что нам повезло познакомиться с иномирской супругой самого Михаила Македонского.

– Не могу утверждать о взаимности, потому что мы очень спешим, а вы нас задерживаете по пустякам! – все еще хмурилась Светозарная.

– В любом случае, в качестве моральной компенсации хочу пригласить к нам на ужин вас и вашу спутницу! – старший жандарм участка не побрезговал обозначить кивком поклон. – Тем более что барон Фэйф сейчас в городе и будет рад с вами пообщаться. У него для господина Македонского имеется несколько важных сообщений. И я немедленно отправляю ему сообщение. Как прикажете о вас доложить?

Мария задумалась: «Все равно к порталу лучше идти ночью, при полной темноте. А пока есть время – можно и поужинать. Ну и если представляться, то своим полным титулом. Пусть удавятся от зависти все местные торговки, путаны и прочие прошмандовки, ложившиеся под этого кобеля Борьку. Да и ко мне больше проявят почтения, раз уж так обстоятельства сложились».

Оглянулась требовательно на Эмму, отошла на шаг в сторону и официальным тоном потребовала:

– Представьте меня, принцесса Гентлиц!

Та еле заметно скривилась в недовольстве, но противиться этикету не посмела. Присела в книксене и громко произнесла:

– Ее императорское величество Мария Ивлаева-Герчери!

С минуту после этого офицер что-то быстро шептал в микрофон своего шлема и прислушивался к распоряжениям, советам и подсказкам. После чего расправил плечи и зычно рявкнул:

– Взвод! Перестроиться в две шеренги! На караул! – Великаны забегали, словно ошпаренные скипидаром ящерицы, в мгновение ока выстраивая коридор в направлении вытянутой руки командира и в сторону выхода с перрона. После чего валух уже поклонился гостье всем корпусом, как полагается, и произнес: – Прошу ваше императорское величество на праздничный ужин в вашу честь!

Пусть не совсем достойная императрицы, мелкая месть все-таки состоялась: прижавшиеся к вагонным окнам лица теперь походили одно на другое отвисшими челюстями.

Снаружи вокзала иномирянки и офицер уселись в открытый кабриолет, способный вместить шестерку великанов. Но никто больше в их компанию не навязывался, остальные жандармы сразу подались в разные стороны – видимо, иных дел хватало. После чего кабриолет, почти бесшумно шипя электродвигателями, двинулся по центральной улице подземного города.

Вроде ехать недалеко, но и молчать неприлично. Поэтому валух вежливо поинтересовался:

– Как наш город вашему императорскому величеству?